Ев – гений О! Не – гин - Михаил Семенович Казиник Страница 28

даль», – это только образ, своего рода поэтическое притворство. Подобное в истории гениев русской литературы произойдет с Александром Блоком в его обожествлении невесты, а потом жены Любови Дмитриевны Менделеевой. Но это другая история. Вернемся к Ленскому и Ольге и продолжим наше исследование.

2

Необольщенная, нецелованная, неразбуженная Ольга попадает в «лапы» опытного донжуана Онегина, который обладает всеми знаниями, методами, тонкостями «науки страсти нежной».

Следим за текстом очень внимательно! Пушкин, кажется, предельно сдержан. Но… внимание! По методу Мандельштама читаем, что сделал, танцуя первый танец с Ольгой, Онегин:

Онегин с Ольгою пошел;

Ведет ее, скользя небрежно,

И, наклонясь, ей шепчет нежно

Какой-то пошлый мадригал,

И руку жмет – и запылал

В ее лице самолюбивом

Румянец ярче.

Не просто мадригал – признание в любви, а ПОШЛЫЙ МАДРИГАЛ!

Все! Вся воспитательная работа Ленского насмарку. Но если бы только это! РУКУ ЖМЕТ! Теперь конец!

Вспомним другой эпизод. Из «Графа Нулина».

Муж уезжает на охоту:

Вот мужу подвели коня;

Он холку хвать и в стремя ногу,

Кричит жене: не жди меня!

И выезжает на дорогу.

Жена остается одна.

А что же делает супруга

Одна в отсутствии супруга?

Скучает! Виной полученное образование.

(Ах! Я забыл ей имя дать.

Муж просто звал ее: Наташа,

Но мы – мы будем называть:

Наталья Павловна) к несчастью,

Наталья Павловна совсем

Своей хозяйственною частью

Не занималася; затем,

Что не в отеческом законе

Она воспитана была,

А в благородном пансионе

У эмигрантки Фальбала.

Так что же делать? Чем заняться? Скука!

Да нет!

Она сидит перед окном.

Пред ней открыт четвертый том

Сентиментального романа:

Любовь Элизы и Армана,

Иль переписка двух семей.

Роман классической, старинный,

Отменно длинный, длинный, длинный,

Нравоучительный и чинный,

Без романтических затей.

Наталья Павловна сначала

Его внимательно читала,

Но скоро как-то развлеклась

Перед окном возникшей дракой

Козла с дворовою собакой

И ею тихо занялась.

Ох, какая чудесная связь между Татьяной и Натальей Павловной.

Только Татьяна своими книгами ЖИВЕТ, а Наталья Павловна с ними мучается. И вот занятие: драка «козла с дворовою собакой».

И среди этого мрака и тоски… «вдруг колокольчик зазвенел».

Подробности опускаю. Это чудо стоит не только читать, но и знать наизусть. Вдруг тоска нападет, а «Графа Нулина» под рукой нет. И компьютера нет. Ни айпада, ни айфона! Бывает? Но предположим!

Граф Нулин из чужих краев,

Где промотал он в вихре моды

Свои грядущие доходы.

Себя казать, как чудный зверь,

В Петрополь едет он теперь

С запасом фраков и жилетов,

Шляп, вееров, плащей, корсетов,

Булавок, запонок, лорнетов,

Цветных платков, чулков а jour,

С ужасной книжкою Гизота,

С тетрадью злых карикатур,

С романом новым Вальтер Скотта,

С bon-mots парижского двора,

С последней песней Беранжера,

С мотивами Россини, Пера,

Et cetera, et cetera.

Вот это везение для скучающей Натальи Павловны!!!

Идут за стол. Вот он садится,

К ней подвигает свой прибор

И начинает разговор,

Святую Русь бранит, дивится,

Как можно жить в ее снегах,

Жалеет о Париже страх…

«А что театр?» – О! сиротеет,

C’est bien mauvais, ca fait pitie.

Тальма совсем оглох, слабеет,

И мамзель Марс – увы! стареет…

Зато Потье, le grand Potier!

Он славу прежнюю в народе

Доныне поддержал один.

«Какой писатель нынче в моде?»

– Все d’Arlincourt и Ламартин. —

«У нас им также подражают».

– Нет? право? так у нас умы

Уж развиваться начинают?

Дай бог, чтоб просветились мы! —

«Как тальи носят?» – Очень низко,

Почти до… вот по этих пор.

Позвольте видеть ваш убор…

Так: рюши, банты…. здесь узор…

Всё это к моде очень близко. —

«Мы получаем Телеграф».

– Ага! Хотите ли послушать

Прелестный водевиль? – И граф

Поет. «Да, граф, извольте ж кушать».

– Я сыт и так…

Изо стола

Встают. Хозяйка молодая

Черезвычайно весела.

Граф, о Париже забывая,

Дивится: как она мила!

Проходит вечер неприметно;

Граф сам не свой. Хозяйки взор

То выражается приветно,

То вдруг потуплен безответно…

Глядишь – и полночь вдруг на двор.

Давно храпит слуга в передней,

Давно поет петух соседний,

В чугунну доску сторож бьет;

В гостиной свечки догорели.

Наталья Павловна встает:

«Пора, прощайте: ждут постели.

Приятный сон»… С досадой встав,

Полувлюбленный, нежный граф

Целует руку ей – и что же?

Куда кокетство не ведет?

Проказница – прости ей, боже! —

Тихонько графу руку жмет.

(курсив мой. – М. К.)

Вот оно!!! Проказница… жмет руку! Представляете? Ужас!

Расходятся по комнатам. По разным. Пора спать! Ничего не поделаешь! МОРАЛЬ!!!

Но… руку-то… жмет…

Граф у себя в спальне.

Его тревожит; мыслит он:

«Неужто вправду я влюблен?

Что, если можно?.. вот забавно!

Однако ж это было б славно.

Я, кажется, хозяйке мил» —

И Нулин свечку погасил.

Несносный жар его объемлет,

Не спится графу. Бес не дремлет

И дразнит грешною мечтой

В нем чувства. Пылкой наш герой

Воображает очень живо

Хозяйки взор красноречивый,

Довольно круглый, полный стан,

Приятный голос, прямо женской,

Лица румянец деревенской —

Здоровье краше всех румян.

Он помнит кончик ножки нежной,

Он помнит: точно, точно так!

Она ему рукой небрежной

Пожала руку; он дурак,

Он должен бы остаться с нею —

Ловить минутную затею.

Но время не ушло. Теперь

Отворена конечно дверь…

И тотчас, на плеча накинув

Свой пестрый шелковый халат

И стул в потемках опрокинув,

В надежде сладостных