Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон Страница 2

Любая история о странствии героев от места, где некогда случилось нечто важное, в место столь же или еще более великое, призвана выразить идею «знакового путешествия» – это рассказ о жизненном пути, оптимально рискованном и исполненном наивысшего смысла. Именно поэтому в последнем, величайшем приключении Илии и Елисея фигурирует Вефиль – то самое место, где Иаков видел лестницу, соединившую землю и небо.

Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что́ сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.

И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так, а если не увидишь, не будет.

Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.

Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои и разодрал их на две части.

4 Цар 2:9–12

Огненные кони, колесница и вихрь доставляют Илию в Царствие Божие – подобно крыльям, на которых бабочка, искательница идеальной красоты и навигатор экстра-класса, взлетает в небеса по завершении своей метаморфозы. Именно вознесение в божественный мир позволяет пророку по прошествии времени явиться рядом с Иисусом на вершине Фавора.

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних,

и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие.

При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии.

Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.

И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались.

Мф 17:1–6

Подобным образом в библейских историях преображается и Моисей, внушая свидетелям благоговейный трепет: «Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним. И увидел Моисея Аарон и все сыны Израилевы, и вот, лице его сияет, и боялись подойти к нему» (Исх 34:29–30). Это сияние рождено встречей – одновременным совместным проявлением – предельной вершины (можно выразить это так) и обыкновенной человеческой нормальности, и оно указывает на нисхождение божественного к мирскому – или на восхождение земного к высшему.

Если обратить внимание на символический план, то станет совершенно ясно, почему столь радикальные перемены в характере или превращения души происходят на горных вершинах. Вершина святой горы – это мифическое место, где соприкасаются небо и земля, а простая материя встречается с божественным и запредельным. Более того, изобразив жизнь как череду восхождений, мы не погрешим против истины. Пессимисты увидят в этом страшную участь Сизифа, обреченного вечно закатывать на гору огромный валун лишь для того, чтобы тот скатился обратно и все повторилось сначала. Более оптимистический взгляд позволит усмотреть в этом возможности для личного преображения. Любое восхождение на новый пик – иными словами, достижение цели – свидетельствует, что мы успешно завершили дело, воплотили задуманный план и выросли по сравнению с собой прежним. Когда мы оказываемся на вершине – хотя бы на той, к какой стремились сейчас, – перед нами простирается весь мир и, помимо прочего – следующий вызов, новая возможность играть, взрослеть и развиваться, новый призыв к преображающей жертве. Непрерывное движение вверх, отображенное в серии подъемов с их неповторимыми пиковыми переживаниями – это вариант пути, символом которого стала лестница Иакова: по спирали наверх, в небеса, к Царству Божьему, причем сам Бог манит нас за собой, пребывая в высшей точке – на вершине высочайшей умопостигаемой горы.

Однако поразительная смерть Илии и его окончательное преображение – это далеко не все, что скрыто в истории великого пророка. В эпоху, на которую пришлась его жизнь, некогда единое Израильское царство уже распалось. Его южная часть стала называться Иудеей, а в северной, сохранившей прежнее имя, властвовал царь Ахав – угнетатель, возжелавший склонить израильтян к поклонению чужеземным богам и к отречению от Яхве, традиционного божества Авраама, Исаака и избранного народа. Он извратил «прямые пути» после женитьбы на Иезавели, богатой и знатной финикийской царевне, и вместе с ней в Израиль пришел ложный бог – Ваал, божество природы, чтимое в Финикии и Ханаане, громовержец и податель плодородия, дождей и росы. В стремлении внедрить новый культ царица действовала крайне прямолинейно – иначе и не скажешь – и по мере своих попыток убила большую часть пророков Яхве. Библия гласит, что муж Иезавели, совершенно ей подвластный, «более всех царей Израильских, которые были прежде него… делал то, что раздражает Господа Бога Израилева» (3 Цар 16:33). Лишь Илия, возвышая голос против слабого идолопоклонника, грозил царю тем, что его дурное правление навлечет на Израиль годы жесточайшей засухи, когда не будет даже росы.

Поскольку служители Ваала провозглашали, что именно он волен послать животворящий дождь, засуха, предсказанная Илией, несомненно подорвала и их авторитет, и веру в их бога, и доверие народа к царю Ахаву и чужестранке Иезавели. Литературный мотив «выжженного царства», примененный в этом фрагменте повествования – это троп, символический образ с устоявшимся значением. Его примером станет шедевр диснеевской анимации, «Король Лев», где вслед за свержением Муфасы, истинного короля Земель Прайда, и изгнанием его сына Симбы на окраину королевства прекращается дождь, – отчего и сами львы теряют пропитание, поскольку звери, на которых они охотятся, умирают от жажды. Когда же Симба возвращает себе трон, небеса снова дают земле живительную влагу. В сказке братьев Гримм «Живая вода» этот мотив получает развитие и отражен в приключениях младшего брата, уходящего на поиски воды, способной вернуть умирающего отца к жизни. Присутствует он и в книге Исход – в противопоставлении «каменной» непреклонности жестокосердного фараона и активной власти Моисея над водой. Когда в абсолют возводится ложный принцип – когда на трон восходит незаконный король или правят нечестие и беззаконие, – люди в самом скором времени понимают, что лишились воды, дарившей им жизнь.