Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов Страница 47

class="p1">Разумеется, в этом есть доля правды. Ведь часто мы обращаемся с другими людьми так же, как с самими собой (верно и обратное: наши отношения с другими не могут быть лучше, чем с собой). Если мы постоянно совершаем над собой насилие и чего-то стыдимся, то это выплескивается в психологическое и даже физическое насилие над другими. Или ощущение бессилия, невозможности что-то изменить в собственной жизни превращается в ярость, направленную на внешний мир, который устроен неправильно.

Дьявол, как обычно, прячется в мелочах. Одна знакомая рассказала: «Я часто сталкивалась с предвзятым отношением на работе. И долгое время думала, что проблема во мне – наверное, я не умею находить общий язык с людьми, недостаточно компетентна и т. д. Много "работала над собой". Пока не пригляделась и не обнаружила две вещи. Первое: предвзятое отношение ко мне было исключительно у некоторых коллег – мужчин, и особенно оно проявилось, когда я пошла на повышение. Второе: о подобном отношении к себе говорили многие успешные женщины, которым было гораздо сложнее доказывать свою состоятельность, чем мужчинам одного с ними статуса. И тут я сообразила: да, причины каких-то проблем могут быть во мне, но кое-что существует помимо меня и при этом создает мне большие трудности. И я задумалась, что первично, а что вторично и что с этим делать».

Знаменитый психотерапевт Ролло Мэй в одной из своих книг описывает историю клиента, который долго жаловался на истощение, низкую самооценку, плохой сон. Через полгода безуспешных попыток разобраться с собой клиент пришел на очередную встречу радостный и веселый и сказал, что сон наладился и что в целом он себя чувствует намного лучше. Как вы думаете, что способствовало «исцелению»? Он уволился со скучной работы, на которой его третировал злобный начальник. Как сказал Фрейд, «прежде чем диагностировать у себя депрессию, убедитесь, что вы не окружены идиотами».

Идея всесилия игнорирует то, что окружающая среда сильно влияет на человека, даже когда он этого не хочет и сопротивляется. Нельзя одиноким айсбергом возвышаться над бренным миром и не быть затронутым его бурями. Например, какими бы мы ни были прекрасными специалистами, если мы находимся в плохо организованной рабочей среде, в которой к тому же плохие отношения между сотрудниками, наша эффективность снизится. Мы можем сколько угодно быть уверенными в себе, но длительное общение с людьми, которые эту уверенность атакуют постоянной критикой и обесцениванием, неизбежно будет сказываться на нас. Особенно если это довольно значимые для нас люди. Наша личность – открытая для влияний извне система, и даже самые устойчивые из нас, оказавшись под постоянным и неослабевающим негативным давлением, деформируются. Причем нередко даже не замечая этого.

Да, в некоторых ситуациях люди, находясь в нечеловеческих условиях, сохраняют достоинство, способность к эмпатии, к бережному отношению к другим. Однако, если эти люди испытывают хронический стресс, когда их труд постоянно обессмысливается, обесценивается или попросту саботируется, у них опускаются руки. Потому что наша способность сопротивляться негативному воздействию внешней среды ограничена. Это хорошо понимают не только уже упомянутые врачи, учителя и юристы.

Возьмите любую женщину, находящуюся в декрете, которая за свой непрерывный тяжелый труд (ведение домашнего хозяйства, уход за детьми) получает только упреки от «по-настоящему» работающего мужа или в лучшем случае ее старания принимаются как должное и таким образом обесцениваются. Конечно, в этой роли могут оказаться не только женщины, но в нашей стране обычно подобным занимаются именно они. Так вот, никому не под силу долгое время выполнять длительную, бессмысленную и никем не ценимую работу – за это невыносимое давление приходится расплачиваться частичкой души. Выгоранием, апатией, депрессией, вспышками агрессии, унынием, ранним старением, болезнями.

Вспоминаю, как я сам когда-то выдохся. Начав свой путь молодым ассистентом, с энтузиазмом (иногда бестолковым) берущимся за дело, впоследствии из старшего преподавателя кафедры психологии я «выгорел» в доцента, опаздывающего на пары. Просто уже невыносимо было выходить к людям, да и студентов начал тихо ненавидеть – за то, что плохо учатся. Сошлось воедино множество факторов: систематические перегрузки, вызванные большим количеством пар в день, низкая оплата труда, неинтересные мне предметы, низкий уровень мотивации к учебе у студентов, огромная бюрократическая нагрузка в виде постоянного ведения отчетности, переписывания учебно-методических планов и тому подобной бумажной волокиты. Конспекты моих лекций, сначала постоянно пополнявшиеся новой информацией, со временем «застыли», и в последние годы преподавания в них не появилось ни одной новой строчки. Я потихоньку превращался в ту преподавательницу истории из моего студенчества, которая доставала свои желтые, полуистлевшие конспекты и просто глухим голосом их зачитывала, разумеется, не пропуская славословия в адрес очередного пленума ЦК КПСС и разоблачения буржуазной науки…

Наше «я» устает, если с ним обращаются как с вещью, если у нас есть только обязанности и дела и нет прав, даже на усталость. И чем добросовестнее человек относится к своим обязанностям, тем быстрее он выгорит в условиях, когда его воспринимают как вещь или функцию, от которой можно бесконечно требовать и брать, но которой ничего не надо давать, достаточно лишь изредка произносить пафосные слова о величии трудового подвига. Я точно знаю, что чем пафоснее речи, тем более формально отношение к тем, кому эти речи адресованы. Пафос – мерило пустоты (о нем мы поговорим позже, когда речь зайдет о цинизме).

Что мы точно можем, и то не всегда, так это попытаться выбраться из условий, которые нас душат, но, если мы остаемся в ядовитой атмосфере, никакие наши особые качества и сила духа не спасут. Мы сами не заметим, как «деформируемся». История Виктора Франкла, героически выжившего в концлагере, мне кажется исключением: на него одного приходятся тысячи тех, кто пытался держаться, но в какой-то момент силы истощились.

Так что силы человека не беспредельны, и нередко надо просто признать, что мы не можем изменить враждебную среду, и при возможности следует ее сменить. Поменять детский сад или школу, если там не защищают детей или вовсе игнорируют проблемы вроде буллинга. Уволиться с работы, если начальство оскорбляет и унижает сотрудников. Переехать в другой район, если не удается найти общий язык с соседями, а избежать общения с ними невозможно. Разумеется, это не всегда получается. Еще раз подчеркну: надо помнить о том, что в ситуации такого негативного влияния среды нам нужна поддержка, и важно ее искать – у друзей, близких, психологов и психотерапевтов, в общественных организациях.

Несколько лет назад я обратился в поликлинику по поводу больного уха. Отсидел очередь перед дверью лора, наблюдая обычные ситуации: лезущих вперед «я только спросить», вопрошающих «кто крайний» (вместо «кто последний в очереди»), раздраженных медсестер и т. п. Рядом со мной уселась пожилая свидетельница Иеговы (тогда эта организация еще не была запрещена в стране), которая принялась мне показывать на планшете ролики про Иисуса. Посмотрев пару роликов и утомившись, я сказал, что исповедую сатанизм (хотя хотел признаться в атеизме), и бабушка поспешно пересела подальше от меня.

Наконец зашел в кабинет к врачу. Минуты три врач что-то печатала, ни разу на меня не взглянув. Потом, опять-таки глядя в монитор, спросила, что меня беспокоит… В общем, глазами мы ни разу не встретились – один раз она посмотрела мне в ухо и снова уткнулась в монитор. Ушел я раздраженный, как всегда в подобных ситуациях, – не люблю быть просто «объектом номер…».

Принял все прописанные лекарства – легче не стало, боль даже усилилась. Была суббота, лор не принимал, да и мысль о том, что надо опять тащиться в поликлинику, вызывала отвращение. Записался на прием в частную клинику, приехал туда. Молодые улыбчивые девушки, сидящие на регистрации, вежливо направили меня в нужный кабинет. Никакой очереди (все-таки это достаточно дорогая клиника). Напряженный, зашел к врачу, она сразу на меня посмотрела и спросила, что меня беспокоит. И тут я размяк и начал жаловаться. И не коротко, «ухо болит», а подробно: «Вот так побаливает, делал то-то и то-то, а все равно неприятно… И уже, блин, четыре недели так… Вот, обращался к врачу, но не помогло…»