Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов Страница 42

Второе обстоятельство (разумеется, часто связанное с первым): к осознанию своих ограничений добавляются одно или несколько чувств, которые делают бессилие настолько непереносимым, что многие избегают его, как могут. Это ярость, страх, стыд и вина.

Ярость – как реакция на отчаяние и боль от того, что столь желанная цель недостижима и ты лупишь в этот проклятый валун, стирая руки или душу в кровь, не сдаваясь, пока не наступит полное истощение и ты не сможешь продолжать. Например, в сотый раз садишься на очередную диету и опять срываешься…

Страх проявляется как опасение, что если ты прекратишь свои попытки, то произойдет что-то ужасное (например, когда наблюдаешь, как деградирует близкий человек, ставший алкоголиком). Что-то в этом есть от ацтеков, которые ежедневно приносили жертвы Солнцу, опасаясь, что если они прекратят поить бога кровью, то светило не взойдет утром над горизонтом.

Стыд – по поводу того, что что-то не получается («Что ты за человек, если не можешь элементарного?!»). Например, решить какую-то проблему в отношениях с детьми, быть идеальным работником, успевающим всё либо не допускающим ошибок или даже провалов в эмпатии психотерапевтом.

Вина – «Как ты можешь остановиться, ты еще не все варианты перепробовал: не пытался подкопать валун или размыть под ним почву водой из пожарного шланга». Вина шепчет: «Ты ведь мог, просто не захотел, ты предал себя, свою мечту, друга…»

Все эти чувства паутиной обволакивают бессилие, и, пока не переживешь их, не получится добраться до корня бессилия, которым в эмоциональном смысле является уже знакомое нам горевание. Только через горевание мы отпускаем утраты. А без этого, только на интеллектуальном уровне, пропустив ярость, стыд и вину, принять бессилие невозможно, можно только спрятать подальше все перечисленные переживания, которые будут выскакивать время от времени, как черт из табакерки. Я называю такой процесс псевдосмирением – оно бывает, когда прочитаешь какую-нибудь книгу о прощении или о том, что «важно смиряться», и пытаешься сразу стать таким прощающим и смиренным человеком. Надолго, как правило, терпения не хватает; игнорируемые переживания берут верх.

Многим кажется абсурдным утверждение, что бессилие – очень ресурсное переживание. Но это так.

Осознавая и переживая свое бессилие, мы можем отступить на шаг-другой от непосильной задачи и задать себе простой вопрос: «Что сейчас мне по силам сделать, раз я не могу сдвинуть валун?»

Так, я не раз оказывался в положении, когда не мог оказать серьезную помощь близким в трудных ситуациях, связанных с болезнями и жизненными катастрофами. Можно утонуть в переживании вины, которую ощущаешь за то, что не смог помочь, а можно, сделав шаг назад и оценив масштабы бедствия, взять задачу по своим силам. Навещать, передавать деньги, интересоваться состоянием дел и давать знать, что ты рядом и всегда готов прийти на помощь. Иногда это уже немало, пусть даже хочется сделать намного больше. Увы, это не всегда в наших силах. А может, вообще надо признать, что в некоторых ситуациях что-либо сделать невозможно. Вздохнуть, почувствовать слезы на своем лице и, отступив от непосильной задачи, заняться чем-то совсем другим, что по силам. Как правило, сразу обнаруживается очень много энергии. Мы – существа, ограниченные в своих возможностях, и не всегда стоит доводить себя до истощения, игнорируя бессилие, чтобы в этом убедиться.

Ограничения, связанные со способностью повлиять на другого человека, на его решения, кажущиеся нам глупыми или просто опасными, на его дурные привычки, воспринимаются иногда даже тяжелее, чем неудачные попытки изменить себя или какую-то ситуацию. Но так же, как никто не может определять нашу судьбу, мы не может определять чужую, даже самых близких людей. Более того, чем сильнее мы давим на другого человека, тем жестче будет сопротивление, активное или пассивное. Это один из законов психики: на любое давление она реагирует сопротивлением. Я часто как мантру повторяю: другого взрослого человека переделать нельзя. Самое большее, что мы можем, это попросить его что-то изменить в своем поведении. Даже если это ваша жена, которая пренебрегает домашними обязанностями. Или муж, который слишком много времени проводит со своими друзьями. Либо повзрослевшие сын или дочь, которые не желают с вами общаться.

Если кто-то нагло вторгается в личное пространство против нашей воли, его можно и нужно остановить, поставить на место, но изменить этого человека нельзя. Его просто придется раз за разом одергивать, если он не усвоил урока. Научить чему-то насильно не получится. Думать, что человек остановился от того, что понял ошибку, – заблуждение. На самом деле это не так. Его агрессия, встретив отпор, просто будет искать другой объект.

Идея о том, что, приложив достаточно усилий, можно заставить другого человека измениться и стать лучше, приводит к физическому насилию. «Надо же выбить дурь из этой дрянной башки», – сказала одна мать, которая не могла повлиять на дочь. Поэтому важно помнить: как только мы пытаемся навязать человеку свою точку зрения или волю вместо того, чтобы пытаться договориться с ним, мы встаем на путь, который может привести к физическому насилию.

И неважно, каким образом мы навязываем свою волю: агрессивно, с помощью криков и угроз, или пассивно, демонстрируя обиду, обвиняя, объявляя бойкот и т. д. На человека можно давить и запугивать его, но это не изменит его личность, а приведет к тому, что его ложное «я», созданное специально для нас, будет усиливаться. Он будет притворяться и лгать, чтобы избежать нашего давления (если не может разорвать с нами отношения). А подлинного изменения не будет, потому что нет личной самоактивации, настоящего желания что-то изменить.

То же самое происходит, когда на нас давят и угрожают. Испугавшись отвержения или насилия, мы можем уступить, но по-настоящему не изменимся, а злость и обида останутся и могут потом выплеснуться в виде пассивной агрессии или эмоционального взрыва.

Кстати, в отношении к себе подобное бесконечное давление приводит к тому же результату: подавляемая часть нашего «я» какое-то время может уступать другой, которая требует и давит. А потом обнаруживается, что все возвращается на круги своя, и никакого самосовершенствования через давление и насилие не происходит. Каждый может припомнить ситуации, когда он решал начать новую жизнь с понедельника (начать тренироваться, сесть на диету, взяться за учебу), и если это сопровождалось изнурительной борьбой с собой, то в подавляющем большинстве случаев итог был один: он оказывался в исходной точке. Если не хуже.

Чаще всего к физическому насилию прибегают люди, из которых когда-то теми же методами «выбивали дурь». И мысль о том, что, если человек сопротивляется, нужно усилить давление, оттуда же, из прошлого.

А как действовать, если кто-то, как вам кажется, прямо провоцирует на физическое насилие? На провокацию мы поддаемся, если уверены, что можем повлиять на провокатора. Надавить на него, конечно, можно, страх и боль творят великие дела, но зачем иметь дело с человеком, с которым невозможно договориться и который реагирует только на принуждение? Иными словами, единственное, что вы можете сделать в ситуации, когда хочется кого-то ударить, – удалиться и прервать контакт, признав свое бессилие как-то иначе разрешить ситуацию. В противном случае вы перейдете грань, за которой самоуважение сохранить уже не получится.

Способов психологического насилия, с помощью которого мы можем пытаться «исправить» другого, множество. Но ни крики, ни скандалы, ни долгие молчаливые обиды-игнорирование, ни обвинения с упреками, ни «пиление», ни демонстративные уходы с хлопаньем дверью, ни пассивно-агрессивное «все нормально!» или мелкая месть за какие-то обиды в прошлом, ни угрозы развестись-разойтись не работали и не работают. Они только на какое-то время разряжают напряжение через причинение боли и унижение другого человека.

Однако поскандалить бывает намного проще, чем сесть и поговорить друг с другом, даже если ситуация повторяется раз за разом. Поэтому люди часто изо всех сил избегают простого и уважительного разговора друг с другом об отношениях. Почему это происходит? Потому что для такого разговора необходимо проделать огромную предварительную работу. И это надо делать до систематических проявлений психологического и тем более физического насилия, пока такой разговор возможен.

Итак, почему нельзя «просто