Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов Страница 28

Поиск спасителя

Как родители утешали нас в детстве, когда случалась какая-либо потеря, так и во взрослой жизни человек может стремиться каким-то образом воспроизвести этот замечательный опыт: тебе плохо, ты чего-то лишился – приходит кто-то большой и умный и как будто отменяет потерю. Например, такой детский опыт: если ты, малыш, испугался, что родители тебя когда-нибудь покинут, то мама или папа могут торжественно пообещать, что никогда-никогда не умрут. На время это может утешить. Если же безвозвратно ломается любимая игрушка, то эти могущественные люди не дают расстроиться и погоревать, мгновенно пытаются что-то предложить взамен, вплоть до похода в магазин – лишь бы ребенок не плакал. То есть взрослые не утешают ребенка, помогая ему принять факт потери чего-либо, а стараются уничтожить этот факт, «выключить» переживание. Cтав взрослыми, мы иногда сталкиваемся с последствиями этого детского опыта, когда что-то проделываем над собой или над кем-то другим, чтобы поскорее избавиться от неприятных чувств.

Часто этим занимаются мужчины, так как слезы и ощущение бессилия и беспомощности в целом – «запретные» для них темы. Я отлично помню, как тяжело воспринимал слезы или жалобы жены и других близких людей – возникало сильное беспокойство, тревога и даже стыд, если я не мог сразу же что-то сделать, чтобы утешить. Ведь о чем-то переживать – это «неправильно», надо либо что-то сделать, чтобы исправить это, либо не переживать. В голове не укладывалось, что жене может быть важно просто поделиться и поплакать рядом со мной и ей не нужны мои спасительные действия, она и сама способна разобраться с проблемой, когда ей станет легче. И еще постоянно казалось, что если что-то не предпринять, то эти страдания никогда не закончатся, что боль вечна и сама не стихнет, даже если дать волю чувствам.

Но вернемся к поиску того, кто избавит нас от тревоги и будет защищать. Если мы найдем такого человека, то будем спокойны, даже беспечны, вне зависимости от ситуации, потому что волноваться и переживать должен кто-то другой. Например, наш проводник в лесу, о котором уже говорили выше. Он и за клещей будет отвечать, и за диких животных, и за погоду – в общем, следить, чтобы мы только получали удовольствие и ни о чем не беспокоились. А если происходит что-то неприятное, будем злиться на того, кто «должен был» этого не допустить и не сделал.

Для кого-то таким проводником-защитником является Бог. Кто-то на эту роль назначает абстрактных Вселенную, судьбу, карму. Главное тут – фатализм: «Чему быть, того не миновать». Жизнь вверяется неким высшим силам: «Если мне суждено умереть от рака, значит, так и будет, и нечего трепыхаться». От ужаса смерти это до конца не избавляет, но в более частных вопросах существенно снижает переживание утрат за счет того, что позволяет снять с себя ответственность и часто сопутствующее ей чувство вины за неправильный выбор и ошибки, которые привели к потерям. За фатализмом нередко прячется надежда на то, что некая высшая сила все организует для нашего блага, ведь «что ни делается, все к лучшему».

Некоторые люди ищут гуру или наставника. Это совсем не обязательно должен быть какой-нибудь религиозный авторитет или глава секты. Им может стать любой авторитетный человек, поведение которого внушает ощущение безопасности: «Он точно знает, что делать!» Папа и мама тоже могут отлично подойти на эту роль (причем наш возраст не имеет значения).

Особенностью таких наставников является, как правило, их категоричность в очень многих вопросах, негибкость, циничность и жесткость. Удивительным образом (видимо, заложенная в детстве) у многих людей есть установка, что «настоящий» взрослый – всегда человек жесткий и категоричный в суждениях о жизни и о людях. Ну, раз он так уверенно, жестко и безапелляционно о чем-либо говорит, значит, точно знает истину. А то сам ты про себя вроде бы все понимаешь, но тут сомневаешься, здесь испытываешь замешательство, там не совсем уверен.

Даже сейчас эти уверенные, решительные и часто очень циничные люди иногда производят на меня впечатление: они-то точно познали жизнь со всей ее жестокостью и научились выживать, а значит, разобрались в том, как правильно жить. Правда, потом этот морок быстро рассеивается, ведь я понимаю, что мягкость и доброта не синонимы бесхребетности и инфантильности, а жесткость и цинизм могут быть как раз следствием невозможности справиться с собственной болью, сидящей глубоко в душе, отчего люди прячутся за таким вот панцирем. Кстати, общий уровень тревоги у людей, которые нашли-таки себе авторитарного лидера, действительно снижается. Свободы, правда, тоже меньше, но это очень популярная сделка: свобода в обмен на безопасность.

На почетную должность спасителя часто назначаются и психотерапевты. Сама суть нашей работы провоцирует человека, обратившегося за психологической помощью, искать в специалистах тех, кто уж точно все разрулит и укажет истинный путь. Это вполне естественное желание, и у меня, когда я обращался за помощью к своему психотерапевту, оно в первое время было ярко выражено. Помню свою растерянность, злость, разочарование и недоумение (все вместе), когда обнаружил, что психотерапевт не знает, что мне делать в одной сложной жизненной ситуации. Он может помочь мне осознать ситуацию, увидеть мои «слепые зоны», но как мне жить и какие решения принимать, он не знает или (что меня злило больше всего) не хочет объяснять. Но именно после этого разочарования во всемогуществе того, кто должен был меня «спасти», я и начал самостоятельно разгребать свои психологические завалы, приглашая психотерапевта в помощники, а не в спасители.

Мои старшие коллеги, когда я учился на гештальт-терапевта, рассказывали, что после смерти нескольких авторитетных людей, состоящих в одном психотерапевтическом сообществе, некоторые учащиеся разочаровались в гештальт-терапии. Мне понятна внутренняя логика этого разочарования: не осознавая того, люди искали учение, способное избавить их от страха потерь, а оказалось, что эта ваша терапия не избавляет от страданий и смерти. Значит, что-то не так с этим учением. Найдем другое.

И есть люди, которые находят! Чем более нестабильна социальная ситуация, чем прямее, лоб в лоб, сталкивает нас жизнь с утратами и страхом смерти, тем больше появляется учений, которые я называю «инструкциями по управлению Вселенной не вставая с дивана». Это и популярное некогда учение, представленное в фильме и книге под названием «Секрет» (в другом переводе «Тайна») – помните такое? В «Секрете» роль заботливого доброго родителя и защитника отводится Вселенной, и единственное, что требуется от человека, – просто правильно сформулировать свое желание, а потом уже Вселенная сама всё сделает или в крайнем случае создаст все условия для того, чтобы мы получили желаемое. Особенной любовью у творцов подобных учений пользуется квантовая физика: она непонятна простому обывателю (да и непростому часто тоже), в ней есть немало описаний чуть ли не волшебных свойств материи с точки зрения обычного физического мира. «Трансерфинг реальности» – самый известный пример.

Общее для всех эзотерико-мистических и псевдонаучных учений, во-первых, то, что они обещают дать обычному человеку мощный инструмент управления Вселенной, а во-вторых, мир в них представлен как большая комната с кучей замечательных игрушек, которые можно и не терять, если соблюдать правила игры. Жизнь должна быть легкой, а если она таковой не является, значит, ты просто не знаешь правил, неудачник. И в итоге получается, что это игровое всемогущество, основанное на «правильном поведении», оборачивается всеобъемлющим чувством вины – ведь за все, что с тобой происходит, отвечаешь ты сам, и если оно с тобой или с кем-то другим случилось, значит, «недоработал», ленишься, глуп, некомпетентен. А «тетя Лера» Вселенной управляет правильно, и у нее есть все, чего она желает. Правда, почему-то это пять котов и пенсия. Ну, мало ли какие причуды у людей.

Помимо обращения к различным гуру и эзотерическим учениям, люди прибегают к различным психологическим уловкам, которые могут на какое-то время облегчить чувство утраты. Одна из таких уловок, «спасающих» от горя, описана в известном романе Элинор Портер «Поллианна»[14] – его какое-то время любила моя старшая