Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать - Роланд Шульц Страница 15

ухо умершему шахаду, чтобы душа покинула тело под эти слова. Буддисты верят, что душа еще какое-то время пребывает в старой оболочке, и не прикасаются к телу. Атеисты тоже ощущают нечто непостижимое. Одни упоминают невидимое солнце, в котором что-то клубится. У других возникает ощущение, что они выпали из времени. Кому-то кажется, что перед лицом великой силы он познал собственную ничтожность. Возможно, это игра воображения, — так говорят ученые. Возможно, вы просто не в состоянии этого понять, — так говорят их оппоненты. Но в главном стороны сходятся: произошедшее невозможно постичь. По мнению работников хосписов, возможность быть рядом с умирающим в смертный час — это привилегия, и тот, на чью долю она выпала, должен всем сердцем ощутить тайну этого момента.

Как и умирание, смерть не поддается попыткам понять ее. К ней неприменимо однозначное толкование, она словно вода, утекающая сквозь пальцы. Эта проблема не дает покоя философам, ученым и священникам с тех пор, как человек начал мыслить: им не удается познать смерть, они могут лишь приблизиться к пониманию окольными путями. Что такое смерть? Конец жизни. Это далеко не идеальное определение, все равно что сказать, что вода — это не земля. А если смерть — конец жизни, что такое жизнь? Что делает живое существо живым, человека человеком, и в какой именно момент эти качества исчезают? Такой ход мысли напоминает костыль, опираясь на который мы можем приблизиться к пониманию смерти. Поскольку эти вопросы переосмысляются в каждом поколении, на них существует множество ответов, все — неполные.

Смерть представляет собой процесс. Религия, государство, право подходят к этому процессу по-своему. Нет и единого толкования, во всех сферах смерть интерпретируется по-разному. Но никто не изучает ее так досконально, как судебные медицинские эксперты. Они дробят процесс на части, говорят не об одной смерти, а о двух, каждая из которых, в свою очередь, делится на две подсмерти. Поскольку деление смерти на четыре части поначалу скорее запутывает, чем что-то проясняет, судмедэксперты изображают этот процесс с помощью грубых схем, в которых, однако, есть своеобразное изящество. Самый простой вариант напоминает путь лыжника: в левой верхней части длинный спуск, в центре резкая смена направления, в правой нижней части плавная дуга.

Это не бросается в глаза, но линии жизни и смерти не пересекаются. Они лишь соприкасаются на короткое время, когда жизнь закончилась, но еще не полностью, когда смерть наступила, но пока не во всем теле.

На схеме кривая смерти начинается в точке, которую врачи называют индивидуальной смертью — первой смертью. В теории первая смерть делится на две части. Сначала прекращается дыхание и останавливается сердце — это клиническая смерть, которую называют еще смертью сердца. Потом угасают функции мозга — полушарий, мозжечка, ствола мозга, — и когда его деятельность прекращается окончательно, врачи говорят о гибели мозга; в наши дни это считается смертью.

Но кривая жизни не заканчивается в этой точке, должна наступить биологическая смерть — вторая смерть. В теории и она делится на две части. Перестают функционировать все органы и клетки. И только когда жизнь угасает в последней клетке тела, можно констатировать биологическую смерть, которую еще называют полной.

Время между наступлением индивидуальной смерти и окончательным прекращением работы всех органов в медицине называют промежуточной жизнью. Некоторые врачи считают это понятие неверным, оно создает видимость жизни, которая уже закончилась. Еще одно свидетельство того, как трудно классифицировать смерть.

Действительность, как водится, сложнее любой теории. Процессы смерти переплетаются, пересекаются, усиливаются: клетки отмирают, ткани и органы отключаются, подобно тому, как гаснет свет. Не все разом, не в строго определенной последовательности, но неумолимо. Каждая клетка разделяет судьбу тела, которое она образовывала вместе с другими клетками: она умирает. Смерть одних клеток, например клеток головного мозга, происходит стремительно. Гибель других, например в хрящах и роговице глаза, длится часы или даже дни.

Все вышесказанное напоминает тайное знание, доступное лишь врачам и узким специалистам, но это заблуждение. Всего несколько поколений назад такими знаниями обладали почти в каждой семье. Большинство людей умирали дома, и живые видели, какие изменения происходят в теле умершего.

Время пришло. Этот момент замечают люди, дежурящие у постели умирающего, как правило, в одиночестве. Кто-то чувствует умиротворение, которое хочется сохранить как можно дольше. Кто-то плачет, когда чувства сменяют друг друга: страх, грусть, облегчение, всё сразу. Кто-то молится. Кто-то поет. Кто-то хочет вырваться из комнаты, куда пришла смерть. Кто-то ощущает пустоту, словно не осталось никаких эмоций. Кто-то чувствует необходимость что-то делать, причем немедленно. Все понимают одно: сейчас — то самое время.

Часто действовать побуждают открытые глаза или рот умершего. В больнице и доме престарелых первые шаги делает, как правило, медсестра, но это необязательно: позаботиться об умершем способен каждый, это несложно. Работники хосписов говорят, что, по сути, следует помнить только о двух вещах: не суетиться и не бояться.

Они знают, суета и страх часто имеют общую причину: человеку невыносимо тяжело принять произошедшее. Это естественно. Одно дело — сталкиваться со смертью пусть и ежедневно, но абстрактно: заметка в газете, сюжет по телевизору, рисунок черепа на футболке. Совсем другое — видеть ее совсем рядом. Вот лежит любовь всей жизни, близкий человек, любимый ребенок, старый друг, чей голос еще звучит в ушах, чьи жесты, взгляд, запах еще хранятся в памяти. Он, человек из плоти и крови, только что был жив. Но он умер. Это лишает дара речи. Это ошеломляет. Это можно принять, но не сразу, нужно время.

Кое-что может принести облегчение. Психотерапевты, оказывающие помощь скорбящим, говорят, что человек начинает осознавать смерть близкого после того, как прикоснется к нему. Часто это пугает. Мертвая мать. Мертвый отец. Мертвый любимый. Но нужно собраться с духом. Прикоснуться к руке умершего, к лицу, погладить волосы — это помогает разрушить чары. Близкие прикоснутся к вашему телу. Такое знакомое, оно покажется чужим. Странно оцепеневшим. Непривычным. И бесспорно неживым. С каждым прикосновением в сознании будет крепнуть уверенность: душа покинула тело, осталась только оболочка. Пора заняться ею.

Медсестра в доме престарелых проверяет пульс умершей старушки, коротко сжимает ее руку, идет сообщить о смерти.

Родители умершего ребенка держат на руках его тельце, они не могут с ним расстаться.

Строитель не подпускает никого к телу молодого человека, а потом слышит вдали сирену скорой помощи.

Стоящие вокруг вашей постели расстроены и немного испуганы.

Людей у вашего смертного одра называют по-разному. Родственники — старое слово, подчеркивающее семейные узы и то, что ваша смерть и порожденное ею горе касаются ограниченного