Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 1 Страница 46

Но принадлежат ли воспеваемые черные кудри исключительно славянским пришельцам, и русые туземным красавцам? Положительно об этом сказать трудно, так как существуют свидетельства, что и между первобытными славянскими племенами были и люди с более светлыми волосами. В этом отношении исследования могил, несомненно, принадлежащих древним славянским племенам России, и нахождение в них останков, по коим можно бы было судить о физическом типе их, помогут лучше всего узнать о цвете волос, основываясь на положительных данных. Их черепа, их волосы дадут возможность, хотя с некоторою достоверностью, судить о физиогномических особенностях тех исчезнувших племен, кои влияли на инородческое население, и о том влиянии на изменение физических признаков, которое они могли оказать.

Кроме песен существуют еще и другие источники для составления себе понятия о русском типе; это древние исторические изображения и сказания иностранцев. Не имея опять-таки возможности лично заняться этим по недостатку специальных сведений, требуемых для этого, я обратился к знакомым специалистам этого дела, кои дали мне некоторые указания. Особенно благодарен я в этом отношении Е. В. Барсову, который доставил мне несколько древних изображений русских. При отыскивании подобных материалов физиогномики русских, я руководился следующей мыслью. Обыкновенно люди, находящиеся в соприкосновении с каким-либо явлением ежедневно и ежечасно, теряют способность подмечать его характеристические черты. Кто не знает, что иногда приезжий, коему показывают какую-либо местность или предмет, обратит внимание и наметит такое его свойство, которое до того ускользало от внимания, хотя предмет или местность по видимому знакомы как пять пальцев. Зоологу часто случается, особенно при осмотре зоологических садов, от простого охотника или неученого посетителя выслушать такое замечание о свойстве животного или о впечатлении, производимом им, которого у него ускользало, так как он невольно привыкает смотреть на предмет только с известных рубрик своей системы. То же бывает с антропологом и с местным жителем по отношению к окружающему его народонаселению. Эккер справедливо заметил в одной своей статье, что мы менее всего обращаем внимание на анализ того, что нас ежедневно окружает. За границей иностранцы легче отличают русского в толпе, чем сами русские. Мне казалось, что иностранные путешественники могли подметить такие физиогномические особенности, кои могли от нас ускользать. Отсюда значительный интерес, возбуждаемый описанием иностранцами русских с физиогномической стороны, конечно только в том случае, когда они не являются в Россию подмечать только одно отрицательное, карикатурное, в чем впрочем, нельзя греха таить, с особенным каким-то наслаждением помогают и многие русские, служащие им чичероне. Конечно, здесь нужно принимать во внимание не мнения таких обруселых иностранцев, какие иногда появляются только у нас в России. Не могу не привести в пример одного замечательного факта характеристики физиогномий русских, сделанной сравнительно недавно в Москве одним из таких иностранцев. Показывали сонму чиновных иностранных по происхождению, русских по чинам и служебному величию, посетителей одну из московских больниц еще в то время, когда русских персонал допускался в больницы только в качестве второстепенных деятелей. Один из таких цивилизованных и ученых посетителей удостоил обратить внимание и на антропологическую физиогномику больных. «Как легко отличить русских больных, — сказал он, обращаясь к предстоящим. — Посмотрите, если глупое лицо, то непременно русский». К чести иностранцев нужно сказать, что не все они так скоро и легко решают вопросы антропологической физиогномики русских, и многие из них старались собрать данные для серьезной характеристики ее, насколько она была доступна им. Мне казалось, что в подобных описаниях можно найти указания на многие частности физиогномики русских, не говоря уже о том, что всегда интересно сделать поверку собственных воззрений наблюдением свежих, посторонних людей, если только они не предубеждены какою-либо предвзятою идеей. В числе материалов, доставленных мне Е. В. Барсовым, была серия портретов русского посольства, посланного к «Римскому Императору» в 1626 году, отпечатанная в Праге у Михаила Петерле. На одной стороне картины изображено русское богослужение и здесь представлены весьма приличные русские лица, в которых нет ничего ни туранского, ни финского. Лица эти не особенно типичны, но зато и не представляют никакой предвзятой идеи. На другой стороне нарисовано самое посольство, в котором татарщина преобладает. Можно, впрочем, между фигурами отличить и такие, коим художник старался придать русский и польский тип лица. Но все подобные изображения в древних рисунках и древних сказаниях могут только тогда служить надежным материалом для антропологических выводов, когда они будут собраны систематично и полно, когда они будут представлены сравнительно и критически. Этого можно ожидать как результата готовящейся антропологической выставки в Москве, благодаря подготовляемому труду Е. В. Барсова и В. Е. Румянцева.

Научные выставки, вне своей популяризационной и показной стороны, имеют и серьезные результаты. В обыкновенное время специалисты различных отраслей преследуют каждый свои особенные задачи, и совместный труд для уяснения вопросов соприкасающихся наук является только как исключение. Обыкновенно такие вопросы требуют для своего решения не только соединения сил, но и значительных средств для своего осуществления. Так, по отношению вопроса об исторической физиогномической русской галерее требуется не только труд, но и возможность получить копии с нужных рукописей, необходимых изображений, и при мало-мальски значительной задаче средства требуются значительные. Не только работающие частные лица, но и ученые Общества, имеющие свои неизбежные расходы и весьма гомеопатические средства по сравнению со сложностью задач, не могут при обыкновенном ходе дел удовлетворить даже всем своим насущным нуждам, как, например, по печатанию своих трудов, особенно общества естественно-исторические и археологические, поставленные в необходимость прилагать таблицы и рисунки к своим трудам. Экстренные субсидии, да выставки только и выручают их из нужды. Последние еще содействуют тому, что соединяют специалистов в одной общей работе, производимой по одному общему плану, обыкновенно, хотя и посвященному какой-либо одной науке по преимуществу, но захватывающему и интересы других специальностей. Антропологические вопросы стоят в такой тесной связи с этнографическими и археологическими, что и антропологическая выставка не может не коснуться их, не возбудить сочувствия этнографов и археологов. Она была так счастлива, что нашла себе компетентных и деятельных сотрудников по этим специальностям, два из коих — Е. В. Барсов и В. Е. Румянцев — предположили более специально обработать для выставки исторический ряд изображений русских людей по памятникам, рукописям и древним путешествиям. Выполнение этого предположения будет иметь и существенное влияние на решение вопросов по антропологической физиогномике русских. Выполнение этого предположения будет иметь и существенное влияние на решение вопросов по антропологической физиогномике русских. Может быть, выставка будет так счастлива, что кто-либо из этнографов предпримет труд восстановления физиогномического типа по русским песням и сравнения его с типами, очерчиваемыми песнями славян и инородцев, живущих в России.

Чтобы идти далее в затронутом нами вопросе о физиогномике русских с чисто специальной антропологической точки зрения, следует уже перейти к языку чисел, к сравнению измерений лицевых частей, к результатам сравнительной краниологии. Такие данные уже частью собраны, но вряд ли было бы удобно останавливаться в этом очерке на рассмотрении их. При частном исследовании вопроса фактические данные, основанные на изучении двух, трех сотен черепов, имеют интерес как вносящие, хотя не много, нового материала, относительно коего именно особенно желательно увеличение численности фактов. В очерках, подобных настоящему, пришлось бы не специально разбирать отдельные факты, а обобщать выводы, придавать им таким обобщением более несомненное и более непреложное значение, чем они могут иметь в действительности. С такими выводами картина стала бы полнее и первое впечатление от сказанного лучше, но вряд ли она не явилась бы в несколько утрированном и искусственном освещении. Поэтому я считаю лучшим отложить частные факты измерений для тех заметок, кои уже подготовляются и имеют чисто специальный краниологический интерес.

Но тем естественнее, что в общем вопросе о пути исследования антропологической физиогномики вообще и русских в частности, можно было, и даже должно, перед началом исследования, уяснить себе исходные точки работы и рассмотреть вопрос в общих его чертах; для частного краниологического исследования физиогномических данных общие основы метода решения вопроса уже выработаны в своих общих чертах и в частностях, и дело состоит в их применении к частным случаям и в частной группировке полученных результатов.