Роберт Эттингер - Перспективы бессмертия Страница 22

Когда мы говорим, что человеческая душа сотворена по образу Божьему, мы только начинаем обсуждение вопроса. Следует еще многое обсудить.

Понятно, что душа способна расти и меняться. Так же понятно, что хотя она и является образом Бога, но это несовершенный образ. Души Билли Грехема,[58] Билли Кида,[59] и вашего соседа Билла отличаются значительно одна от другой и все вместе от Бога. Каждый человек должен стремиться расти над собой и совершенствоваться, а также добиваться этого же и от других.

Это еще одна возможность для верующих отнестись к программе заморозки как к возможности, а не угрозе. С увеличением продолжительности жизни душа получает шанс подойти ближе к совершенству. Обычной человеческой жизни не хватает для достижения значительных результатов; слишком многие дела остаются несделанными, слишком многие долги невыплаченными, слишком многие мечты нереализованными.

Во времена раннего христианства апостолы ожидали, что Иисус вернется еще при их жизни; позднее, Судный День ожидался в конце первого тысячелетия. Некоторые секты сейчас проповедуют близость второго пришествия, но большинство христиан готовы согласиться, что большая часть земной человеческой истории пока еще в будущем. Аналогично, во времена Иисуса средняя продолжительность жизни составляла около сорока лет; в Америке сегодня, благодаря развитию медицины, включая заморозку, средний человек может жить тысячи лет.

В случае с душой, не покинувшей тело, было бы весьма благочестивым приветствовать возможность сохранить жизнь человека, чтобы сохранить дополнительную возможность спасти его. Позволить ему гнить в могиле означает обречь его душу на адские муки, тогда как заморозить его будет означать дать еще один шанс миссионерам будущего (или тем же миссионерам после их оживления). Я убежден, что честные христиане должны серьезно отнестись к этом аргументу.

Здесь уместно привести слова доктора Эдвина Т. Дальберга, бывшего президента Национального Совета Церквей, который писал: «… современные религиозные лидеры начинают понимать, что наука для них не опасный враг, а союзник, которого следует принять, как одну из сил спасения в жизни человечества». (16)

Мы должны еще раз подчеркнуть, что религиозные проблемы, связанные с долголетием, неизбежно появятся, независимо от того, станут ли верующие участвовать в программе заморозки. Рано или поздно медицина достигнет серьезных успехов в продлении жизни. И это уже признано христианскими авторами.

Доктор Джен Лунд, профессор религии в Колледже Конкордия, — один из них. «Кто знает, вдруг через десяток-другой лет средний человек будет комфортабельно жить минимум сто лет». (63) Он продолжает: «Но наука не может и никогда не сможет полностью исключить смерть».

Другими словами, христиане ожидают и готовы принять возможность увеличенной продолжительности жизни, и никак не могут ограничить ее. Но в то же время окончательная смерть рано или поздно наступит, сколько ее не откладывай. Наука может дать нам неограниченную жизнь, но не буквальное бессмертие, не математическую вечность. Поэтому программа заморозки, если смотреть на вещи глобально, не так уж и радикальна, а всего лишь еще один эпизод в космической драме. Программа заморозки — это лишь медицинский метод, который позволит ныне живущим разделить долголетие с нашими потомками, которые в любом случае его получат.

Некоторые конфессии, в частности, протестанты, очень высоко ценят откровения Нового Завета, и вполне могут не согласиться с программой, которая не укладывается в их представления о божественных планах. Но христианство в целом вряд ли станет занимать твердую позицию по этому поводу, поскольку соответствующие стихи Библии слишком неопределенные, и единого мнения об их смысле нет.

К примеру, доктор Меррил С. Тенни, говоря о Тысячелетнем Царстве, пишет: «Существует три основных интерпретации этой формулировки (20: 1–6) Послетысячелетняя интерпретация рассматривает Тысячелетие как период, следующий за завоеванием мира проповедниками Евангелия… Его Царство придет. В конце периода мира и согласия неопределенной длительности Он вернется судить живых и мертвых и начнется вечность.

Атысячелетняя интерпретация рассматривает тысячу лет как метафору… Не будет никакого видимого царства Христа на земле до Страшного Суда.

Дотысячелетняя интерпретация предполагает, что Христос вернется на землю, чтобы уничтожить всякое сопротивление, что Он прямо построит здесь видимое Царство, длящееся тысячу лет или около того…» (115)

Несомненно, тут достаточно места для предположения о том, что программа заморозки это часть божественного плана.

Интересно посмотреть, как некоторые современные евреи в Израиле приспособились к предсказаниям Мессии. Христиане, разумеется, верят, что Иисус был еврейским Мессией, хотя, похоже, Он не соответствовал образу достаточно хорошо, чтобы убедить многих евреев; некоторые современные евреи все еще ожидают пришествия Мессии; но, если я правильно понимаю, большинство евреев полагает, что Государство Израиль олицетворяет собой идею Мессии, и не ожидают ничьего появления с нимбом вокруг головы.

Аналогично можно предположить, что эра заморозки — если она приведет нас в век братской любви и господства Золотого Правила, что, по моему глубокому убеждению, она и сделает, — может для некоторых воплотить это самое Тысячелетнее Царство.

Праведники всегда боялись позиции всезнания, иногда порождаемой наукой; для них ужасна потеря изумления перед чудесным, загадочным и непостижимым миром. В связи с этим, доктор Джен Лунд цитирует стихотворение, приписываемое Питеру Маршаллу:

Мерцает малая звезда —

Я знаю точно, чтó она:

Был шар из газа раскален,

Стал постепенно твердым он.

Мерцает крупная звезда -

Я не гадаю, чтó она:

Ведь в спектроскопа щели —

Лишь водород и гелий. (63)[60]

Но каково бы не было воздействие научного прогресса на человека с улицы, ученые, как правило, обладают очень сильной способностью испытывать удивление, если не благоговение. Многие из них, включая величайших ученых, были глубоко религиозными, к примеру, Коперник, Галилей, Кеплер, Бойль,[61] Ньютон, Пристли,[62] Фарадей, Артур Стэнли Эддингтон[63] и Пастер, а также многие из современных ученых.

Так неужели программа заморозки действительно угрожает существованию человечества тем, что оно станет безнадежно мирским и материалистическим?

Ответы совершенно очевидны, но давайте все равно их приведем, уделив несколько слов определениям.

«Материалист», в часто используемом унизительном смысле, означает человека, слепого по отношению к «духовным» вещам; в предельном случае — человека обуянного алчностью и жаждой чувственных наслаждений, не ценящего значение искусства и человеческих отношений. Я же предпочитаю использовать это слово в несколько другом смысле, просто означающем человека, не являющегося дуалистом, полагающего, что вселенная едина, без разделения на «материю» и «дух».

«Религию» гораздо сложнее определить. Согласно преподобному М. Р. Холлоуэю, «религия… заключается в том способе, которым человек почитает Бога, подчиняя себя Ему». (44) Но такое определение кажется слишком узким.

Одна из организованных религий, буддизм (по крайней мере, в некоторых вариантах), даже не беспокоится о божестве! У миллионов буддистов есть религия, но нет Бога. Более того, многие авторы признавали, что советский вариант коммунизма, по сути, носил характер религии. Выделяя общие признаки, мы, вероятно, можем сказать, что суть религии заключается, прежде всего, в крайней преданности, а уже потом, в братстве.

Достаточно очевидно, что человек может прекрасно обходиться без религии в узком смысле этого слова, во всяком случае, некоторые люди могут. Многие обходятся без нее в сегодняшней Америке, так же как многие обходились без нее в классических Афинах, включая великих и добродетельных людей. Но могут ли многие обходиться неограниченно долго без какого-то варианта преданности и братства — это другой вопрос, и ответ на него, вероятно, отрицательный.

Отсюда вытекает, что церковь как общественный институт находится вне опасности. Она предлагает формальный вариант преданности, который удовлетворяет глубокую потребность. Она предлагает теплоту братства, которую сложно найти где-то еще. Как и все, относящееся к человеку, церкви изменятся, но они не отомрут.