Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство - Павел Соболев Страница 19

уже сомнению. Мужчина при разрешении этого вопроса любил восходить к вечности, любил принимать на себя значение первого человека. Ставя себя в лице праотца во главу угла всего творения, он естественным путем пришёл к заключению, что женщина — существо в отношении к нему низшее, зависимое, несвободное, что он — господин её, что она собственно жена, а не человек, ибо это имя первоначально было присвоено только ему одному", писал историк в конце XIX века (Забелин, 2004, с. 245).

Возможно, побои жены были настолько обычной практикой в русской семье, что самим населением мыслились даже неким атрибутом брака, его обязательной частью. На это намекает история из XVI века, по которой один немецкий кузнец женился на русской. Историю эту рассказал дипломат Священной Римской империи Сигизмунд Герберштейн в 1549 году (2008, с. 237), но в 1908-ом её вольно и задорно пересказал русский писатель А. В. Амфитеатров.

"Супруги жили счастливо, но молодая думала, что она несчастна, и плакала горькими слезами, потому что муж её не колотил.

— Все мужья бьют своих жён, а ты не бьёшь, — значит, я тебе не люба! Ты другую любишь.

Немец, изумлённый столь странною логикою супружеских отношений, долгое время уклонялся от доказательств своей нежности чрез посредство побоев. Но, наконец, жена его так одолела, что он решил: "с волками жить, по-волчьи выть", — и отдул благоверную раз, другой, третий, к полному её удовольствию. Потому ли, что немец, как немец, любил всё делать аккуратно, и, уж если взялся бить, то бил на совесть; потому ли, что, ознакомясь с новым спортом, вошёл во вкус и стал упражняться в нём до чрезмерного усердия, — только жена немца вскоре захирела и умерла, а немцу отрубили голову" (Амфитеатров, 1908, с. 145).

Вся комичность этой истории в первую очередь наталкивает на мысль, что это просто байка, с другой же стороны, так уж ли безосновательна эта байка, если у нас имеется такое множество документальных свидетельств о распространённости насилия в русской семье?

Самое важное, что в те времена не существовало никакого наказания за семейные побои (Романов, с. 173). Церковь, которая полностью контролировала сферу семейного права (Щапов, 1989, с. 107–113), расценивала избиение жены не как преступление, а как выполнение долга (Щапов, 2004, с. 20). Историк-правовед XIX века К. А. Неволин также отмечал, что "право мужа наказывать жену считалось несомненным, только он не должен был слишком сильно бить"; в поручительствах XVII века лишь оговаривались обязательства, аналогичные итальянским начала тысячелетия, "жены своей не безвечить напрасно" (Неволин, 2005, с. 251).

Мало того, ни избиение, ни даже угроза убийства не была для церковного суда поводом для развода: "оставалось ждать совершения убийства, чтобы развод уже был не нужен" (Цатурова, с. 154). Удивительно, но даже в XVII веке ещё не было единой правовой нормы за убийство жены мужем (Нижник, 2006, с. 47), в разных районах решалось по-своему: где-то виновного казнили, где-то могли просто высечь кнутом, где-то могли отрубить ему руку, а где-то и просто отпустить (Муравьёва, 2012, с. 69). Даже к 1798 году ситуация не меняется — за избиение жены до смерти архиепископ мог назначать всего лишь церковную епитимью (пост различной длительности, дополнительные поклоны, молитвы и т. д.) (Цатурова, с. 154).

А вот с женой же, убившей мужа, закон была куда более суров — нередко её живой закапывали в землю (Муравьева, 2012, с. 68). "На каком-нибудь публичном месте, например, на торговой площади преступниц закапывали стоя или на коленях таким образом, чтобы над землей находилась одна голова. К выступающим головам приставляли надсмотрщика, который наблюдал, чтобы никто не смел подходить к ним и не мог утолить голод женщин. Прохожим разрешалось только жертвовать деньги на покупку гроба и на свечи, "чтобы умилостивить Бога" (Нижник, 2006, с. 47).

Английский инженер, приглашённый в Россию Петром I, писал: "В России мужья бьют жён своих самым варварским образом, и иногда столь бесчеловечно, что те умирают от ударов, но, не смотря на это, мужья не подвергаются наказанию за убийство, так как закон перетолковывает это в смысле исправления, и потому не делает их ответственными. С другой стороны, жёны, нередко доведённые до отчаяния, убивали мужей своих, чтобы отмстить им за дурное обращение" и далее добавлял о закапывании жены за убийство мужа: "Зрелище это весьма обыкновенно в этой стране" (Перри, 1871, с. 129–130).

Чаще всего мучительная голодная смерть наступала нескоро — одна женщина так прожила 31 день. Смертная казнь жены через закапывание практиковалось на Руси минимум в XVII–XVIII веках, и самый поздний случай датирован 1740 годом.

В Средневековой Европе женщина хоть и пыталась противостоять насилию мужа физически, но чаще делала это более деликатным способом — травила ядом (Опитц, 1993, с. 59).

Наиболее частым и жестоким насилие над жёнами становилось в те эпохи и в тех странах, где Церковь, охраняя таинство брака, решала максимально осложнить процедуру развода, определяя для него очень малый ряд возможных причин (импотенция, бесплодие, измена и др.). Фактически в таких условиях для большинства пар брак заключался навсегда — развод становился невозможным. И именно тогда все трения между супругами выливались в эпидемию насилия.

Мужья шли на многочисленные уловки, чтобы избавиться от надоевших жён: в лучшем случае обвиняли их в измене или отправляли в монастырь, но чаще всего — просто избивали и даже убивали. Архиепископ Реймский Хинкмар (Гинкмар) свидетельствовал, что порой мужья "отводили своих жён на рынок, чтобы их разрубили и бросили свиньям" (Гис и Гис, с. 108). В русской семье аналогичная картина сложилась в начале XIX века, когда бракоразводные нормы были сильно ужесточены (Белякова, 2001; Белякова и др., 2011, с. 367). Однократное избиение жены по закону не наказывалось. Муж даже мог выколоть жене глаз, и ничего ему за это не было (с. 375). Пока жена не изувечена, она не может надеяться даже на временное удаление от неё мужа. В крестьянской среде ходили поговорки в духе "Жену не бить — значит, и не любить" или "Жену хочу с кашей ем, хочу с маслом пахтаю", что, как отмечалось исследователями, вполне отражало действительность (с. 374).

"Работы по обычному праву 1860–70-х гг. регулярно констатировали высокий уровень супружеского насилия и супругоубийства в крестьянских семьях, а также неравноправное и несправедливое отношение волостных судов к женщинам, пострадавшим от насилия в семье. Отчеты 1880-х гг. и первые статистические данные также подтверждали исключительно высокий процент неадекватного решения таких дел" (Муравьёва, с. 55).

В 1884 году мировой судья Яков Иванович Лудмер опубликовал знаменитую