Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер Страница 79

размерах в мирное время, почти совершенно не признается во время войны, или, как мы видим из рассказа Гир-на (Hearne) относительно некоторых гиперборейских племен Северной Америки, где при наступлении войны «всякая собственность, которая может послужить на общую пользу, перестает быть частной». Ко всему этому можно еще прибавить одну основную истину, которую полезно повторить не раз: там, где еще не существует политического подчинения, война порождает его. Временный вождь, признаваемый молча или явно, овладевает постоянной властью, если война продолжительна. От этого первоначального вида воинственного типа, который нам представляют маленькие группы, мы перейдем к его развитым формам, являющимся в больших группах.

Прекрасный пример доставляет нам, говоря словами Бертона, «армия или то, что составляет почти ее синоним – нация дагомеев». Чрезвычайная воинственность дагомейцев выражается тем фактом, что спальня их короля вымощена черепами неприятелей. Король здесь имеет абсолютную власть, он рассматривается как существо высшей природы, он есть «дух» и, конечно, он глава религии, он посвящает жрецов. В нем исчезают все власти и все права: «По смыслу закона дагомеев все люди рабы перед королем». Он «наследник всех своих подданных», а от живых подданных он берет все, что ему угодно. Когда мы прибавим к этому тот факт, что в Дагомее часто умерщвляют несчастные жертвы для того только, чтобы послать их вестниками в другой мир, или же приносят в жертву множество людей для того, чтобы составить свиту умершим королям, то мы увидим, что жизнь, свобода и собственность находятся здесь во всецелом распоряжении государства, представляемого главой его. Как в гражданской, так и в военной организациях мы находим множество главных и второстепенных центров. «Имена, обыкновенно даваемые королем и заменяющие прозвища, изменяются с каждым рангом их носителя». Регламентация до того распространилась, «что чины кажутся неисчислимыми». Здесь существует множество законов против роскоши и, по словам Вайца, никто не может носить иной одежды или оружия, кроме тех, которые ему даны или разрешены королем. Под страхом рабства или смерти «ни один человек не смеет изменить устройство своего дома, сидеть на стуле, употреблять гамак или пить из стакана» без соизволения короля.

Далее может быть приведена в пример древняя перувианская империя, постепенно основанная победоносными инками. Здесь священный и абсолютный правитель, потомок богов, был центром системы, контролировавшей всю жизнь. Он был сразу и военным, и политическим, и церковным, и юридическим главой; нация состояла из солдат, работников и чиновников, которые в этих званиях были рабами его и его обоготворяемых предков. Военная служба считалась обязательной для всех податных и способных к ней индейцев; те из них, которые прослужили указанные сроки, отчислялись в запас и должны были работать под надзором государства. В армии были начальники над десятками, пятью десятками, сотнями, пятью сотнями, тысячами, десятью тысячами, и, кроме того, был еще высший командир, связанный кровным родством с инками. Параллельной регламентации было подчинено и государство вообще: все жители, расписанные по группам, были подчинены управлению чиновников над десятками, полсотнями, сотнями и т. д. По этим последовательным ступеням правящих центров дела восходили до губернаторов Инки, управлявших большими областями, переходя от них до Инки, тогда как его приказания спускались от чина к чину до тех пор, пока они не достигали до самых низших. Церковная организация была здесь устроена подобным же образом и имела, например, пять классов прорицателей; шпионы, наблюдавшие за действиями других служащих и докладывавшие о них, имели также свою организацию. Все было подчинено государственному надзору. В деревнях были чиновники, наблюдавшие за вспахиванием, сеяньем, жатвой. Когда был недостаток в дожде, государство снабжало размеренным (measured) количеством воды. Путешествующий без разрешения наказывался, как бродяга; но зато для тех, кто путешествовал по общественным надобностям, существовало особое учреждение, снабжавшее квартирой и всем необходимым. «На обязанности десятников лежало наблюдение над одеждой народа», над тем, чтобы различные чины носили те роды платья, те украшения, те знаки отличия и т. п., которые им были предписаны. Сверх этого контроля внешней жизни существовал еще контроль и жизни домашней. Требовалось, чтобы народ «обедал и ужинал при открытых дверях, так, чтобы судьи могли входить свободно», а судьи эти надзирали за тем, чтобы дом, одежда, домашняя утварь содержались в чистоте и порядке, чтобы за детьми был надлежащий надзор: тех, которые дурно содержали свои дома, секли. Под этим контролем народ трудился над поддержанием столь сложной и выработанной государственной организации. Все чины гражданского, религиозного и военного классов были свободны от налогов, но зато землевладельческий класс, за исключением находящихся на службе в армии, должен был отдавать весь свой продукт, оставляя себе лишь то, что требовалось для скудного пропитания. Третья часть земель всей империи шла на поддержание государственного строя, третья на содержание жрецов, умилостивлявших души умерших предков, а остальная треть на содержание работников. Сверх натуральной повинности, состоявшей в обработке земель, принадлежавших Солнцу и королю, работники должны были обрабатывать земли солдат, находившихся на службе, а также и земли неспособных к работе. Кроме того, они должны были платить подать одеждой, обувью, оружием. Части земли, предназначенной на нужды народа, распределялись между отдельными людьми сообразно с их семейным положением. Точно так же и относительно продуктов от стад: в каждом округе та часть их, которая оставалась от удовлетворения общественных нужд, периодически подвергалась стрижке, причем шерсть делилась чиновниками. Это устройство было последствием принципа, что «частная собственность каждого человека держится милостью Инки и что по их законам она не имела другого основания». Таким образом личность, собственность и труд народа принадлежали всецело государству; народ переселялся из одной местности в другую по указанию Инки; люди, не служившие в армии, но жившие под такой же строгой дисциплиной, какая была в армии, были просто единицами централизующей военной машины и направлялись в продолжение всей своей жизни к наивозможно большему выполнению воли Инки и к наименьшему осуществлению своей собственной воли. И естественно, что вместе с военной организацией, доведенной таким образом до ее идеальных границ, замечалось почти полное отсутствие какой-либо другой организации. Перуанцы не имели монеты; они не продавали ни одежд, ни домов, ни имений, и их торговля была немногим шире простого обмена съестными припасами.

Древний Египет, насколько нам известно из рассказов о нем, представляет если не в частностях, то в общих чертах явления, родственные вышеизложенным. Огромное количество рабов, трудившихся над постройками пирамид, в достаточной мере доказывает воинственный характер, преобладавший у них в отдаленнейшее, не занесенное в летописи время; а доказательства их последующей непрерывной воинственности мы находим и в хвастливых летописях об их царях, и в изображениях их триумфов на