Вырождение международного правового порядка? Реабилитация права и политических возможностей - Билл Боуринг Страница 7

5 февраля 1919 г. президиум Всероссийского центрального исполнительного комитета принципиально настоял, что в осуществлении принципа самоопределения вопрос должен решаться самой самоопределяющейся нацией, самим народом. Диктатура пролетариата не была условием для самоопределения, равно применяемого к буржуазным движениям за независимость. Так, советское правительство признало республики Бухары и Хорезма, которые не были социалистическими.

Это было глубоко значимым историческим контекстом, в котором Евгений Пашуканис стал признанным теоретиком и лидером марксистского анализа права и международного права.

Действительное значение Евгения Пашуканиса

История Пашуканиса

Пашуканис родился в 1891 г. и был ликвидирован в 1937 г., осуждённый как член «банды вредителей» и «троцкистско-бухаринский фашистский агент»92. Он был учеником латвийского правоведа Петра Стучки, который был старше его на 25 лет (Стучка родился в 1865 г. и умер в 1932 г., что необычно для того времени — по естественной причине)93. Крис Артур описал его «важный вклад в материалистическую критику юридических форм» как «по сей день самую существенную марксистскую работу по этому предмету»94 Не могу не согласиться. В то же время надеюсь продемонстрировать, что парадоксальные эффекты советской практики (в противоположность пропагандировавшейся позитивистской теории) играли ключевую роль в развитии и выдвижении на своё нынешнее место одного из важнейших принципов международного права, права народов на самоопределение.

С 1925 г. до 1936 г. Пашуканис был в СССР ведущим теоретиком права, признанным таковым никем иным как самим Стучкой, написавшим, что «Общая теория права и марксизм» — «в высшей степени ценный вклад в нашу марксистскую теоретическую литературу по праву, и непосредственно дополняет мою работу, обеспечивающую лишь неполную и довольно неадекватную общую доктрину права»95. Это был период «страстных правовых дебатов», хорошо проанализированный Майклом Хэдом96.

Пашуканис был директором института советского строительства и права Коммунистической академии и фактически национальным руководителем правовых исследований и юридического образования. В юридическом образовании он произвёл значительные изменения, в частности, исключив, по существу, из образовательного учебного плана субъекты гражданского права и заменив их акцентом на экономике и экономическом управлении97. Учившийся у него Джон Хазард (1909—1995)98 вспоминал ещё о такой стороне его характера: в этом институте «новинкой для меня была [ситуация, когда он] разрабатывал теорию, претендующую на безошибочность, а те, кто отклонялся от линии Пашуканиса, наказывались, как Коровин, или лишались преподавательских должностей, продвижения по службе и повышения заработка»99. Несмотря на вероятное лицемерие Хазарда, уроженца американского академического сообщества, кажется, так и было.

Эдвин Гарлан, писавший в ходе «Холодной войны», в 1954 г., для американской аудитории, выделил два вывода, к которым пришёл Пашуканис на основе своего анализа основных правовых категорий. Первый:

«Только буржуазно-капиталистическое общество создаёт все необходимые условия для того, чтобы юридический момент в социальных отношениях достиг полной определённости»100.

И второй:

«Отмирание категорий… буржуазного права отнюдь не означает замены их новыми категориями пролетарского права, так же как отмирание категории стоимости, капитала, прибыли и т. д. при переходе к развёрнутому социализму не будет означать появления новых пролетарских категорий стоимости, капитала, ренты и т. д.

Отмирание категорий буржуазного права в этих условиях будет означать отмирание права вообще, т. е. постепенное исчезновение юридического момента в отношениях людей»101.

Как замечает Гарлан, из этих суждений следует, что переходный период диктатуры пролетариата должен принять форму буржуазного права. Таким образом, задача переходного права состояла в самоуничтожении посредством быстрого движения к административно-техническому регулированию в противоположность гражданскому и криминальному праву102.

Возрождение Пашуканиса: Чайна Мьевиль

Чайна Мьевиль, с его перелицовкой «теории международного права как формы товара»103, представляет самую серьёзную и искушённую за последние годы попытку развития марксистских взглядов на международное право104. Его сильная книга действительно подводит итог в последнем предложении: «Мир вокруг нас, хаотический и кровавый,— есть господство права»105. Международное право и права человека, по его мнению,— в лучшем случае игрушки, а в худшем — мощное оружие в руках врага. Как Мьевиль указал во введении к книге «При столкновении двух равных прав», он в значительной степени черпает у Пашуканиса, который был одним из самых серьёзных марксистских теоретиков права СССР и всего мира. Мьевиль прослеживает и объясняет его аргументацию в главе 3, постаравшись через «имманентное переформулирование», ответить на некоторую критику Пашуканиса106.

Чайна Мьевиль идентифицирует в Критических правовых исследованиях и прочих теориях международного права так называемого «нового течения» «неявную теорию общественного мира, идеалистический конструктивизм»107, где международное право иногда изображается как унаследованный от прошлого «ограничивающий миф» или где структуры повседневности, такие как международное право, считаются «наносными идеями». Для Мьевиля это привилегирует «…абстрактные концепции перед конкретно-историческим контекстом, в котором распространяются некоторые идеи, и ещё как». Мьевиль решительно поддерживает «классическую» версию марксизма108. Тут-то я с ним согласен. Однако, как объясняет Мьевиль, Пашуканис утверждает, что логика товарной формы есть логика юридической формы. При товарном обмене, далее, «каждый товар должен быть частной собственностью его владельца, свободно обмениваемой на другой… Поэтому, каждый участник обмена должен быть, во-первых, владельцем частной собственности, и, во-вторых, формально равным другому участнику или другим участникам. Без этих условий совершённый акт не будет товарным обменом. Юридическая форма — форма, с необходимостью принимаемая отношением между этими формально равными владельцам обмениваемых стоимостей»109. По Мьевилю, право востребовано как «определённая форма общественного регулирования… Эта форма — право, характерные черты которого — абстрактность, основанность на равенстве своих субъектов и повсеместная распространённость при капитализме»110. Мьевиль с одобрением ссылается на утверждение Пашуканиса, «…что частное, а не публичное, право является „первичным правовым слоем“. Остальная часть юридической надстройки может рассматриваться как по существу получаемая из него»111.

На самом деле, утверждение Пашуканиса идёт гораздо дальше и выглядит следующим образом:

«Но, в то время как цивилистика, имеющая дело с основным первичным правовым слоем, широко и уверенно пользуется понятием субъективных прав, в теории публичного права применение этого понятия порождает на каждом шагу недоразумения и противоречия. Поэтому система гражданского права отличается простотой, ясностью и законченностью, в то время как теории государственного права изобилуют натянутыми, искусственными, односторонними до уродливости построениями. Форма права с её аспектом субъективной управомочности рождается в обществе, состоящем из обособленных носителей частных, эгоистических интересов»112.

Ясно, что Пашуканис был знаком с работой «К еврейскому вопросу» Маркса, и надо сказать, что выше процитированный отрывок весьма напоминает то, что Маркс говорил о «правах человека»: