Политические сочинения. Том III. История политических институтов - Герберт Спенсер Страница 59

таких центра и образовали каждый отдельную политическую организацию. Они долго сохраняли полную независимость. С расширением феодального подчинения по всей Европе они сделались только номинальными подданными императора; но, отказывая в повиновении высшим, стоящим над ними, они входили в торжественные союзы, возобновляемые от времени до времени, для противодействия внешним врагам. Мы не будем здесь останавливаться на исторических подробностях. Для нас важен только тот факт, что в этих трех кантонах, природа которых в значительной степени способствовала поддержанию как индивидуальной, так и общинной независимости, народ, установив у себя свободное правление, соединялся на равных правах для общей защиты. Это были те типичные «Swiss», как их вначале называли, соединение которых составило ядро для других, более широких союзов, которые с различным успехом и при разных обстоятельствах все более и более развивались. Кантоны, входившие в состав этих больших союзов, были в отдельности независимы и вначале находились во вражде между собой, но эта вражда прекращалась во время необходимости в соединенной защите. Только постепенно переходили эти союзы из временных и неопределенных форм к формам, постоянным и определенным. Мы должны упомянуть здесь о двух многознаменательных фактах. Первый из них тот, что позднее других подобный же процесс сопротивления, федерации и освобождения от феодальной тирании, наблюдающийся у отдельных общин, живущих в небольших горных селениях, имел место в Граубюнденском и Валезском кантонах, хотя и гористых, но более доступных, чем Оберлэнд и его окрестности. Второй факт тот, что кантоны, расположенные в более ровной местности, никогда не достигали так рано и такой полной независимости и затем, что их внутренние учреждения были менее свободны по форме. Существует резкий контраст между аристократическими республиками Берна, Люцерна, Фрейбурга и Солотурна и чисто демократическими формами лесных кантонов и Граубюндена; в последнем «всякая маленькая деревушка, притаившаяся на горном склоне, представляла собой независимую общину, члены которой пользовались абсолютно равными правами, могли подавать голос в каждом собрании и считались правоспособными к исполнению общественных обязанностей… Каждая деревушка имела свои собственные законы, юрисдикцию и привилегии», из деревушек слагались общины, из общин – округа, а из округов образовывался союз.

Наконец, мы можем воспользоваться примером, аналогичным вышеприведенному, а именно примером, доставляемым нам Сан-Марино – небольшой республикой, которая, будучи расположена в Апеннинах и имея своим центром утес в тысячу футов вышиной, удержала свою независимость в продолжение пятнадцати столетий. Здесь восьмитысячное население управляется сенатом шестидесяти и старшинами, выбираемыми каждое полугодие; собрания же всего народа сзываются в каких-нибудь особенно важных случаях. Кроме того, здесь существует постоянное войско из 18 человек, «количество податей доведено до минимума», исполняющие же общественные обязанности не получают другого вознаграждения, кроме чести служить своему отечеству. Мы не должны упускать из виду одного достойного нашего внимания различия, существующего в среде сложных главенств, возникающих под влиянием физических условий в приведенных нами выше примерах, а именно различия между олигархической формой и формой, более или менее приближающейся к народному правлению. Как это было уже показано в начале настоящего отдела, в том случае, когда каждая из групп, входящих в состав военной кооперации, находится под деспотическим управлением, когда группы в большинстве случаев построены по патриархальному типу или когда во главе их стоят люди предполагаемого божественного происхождения, – во всех этих случаях сложное главенство принимает характер отсутствия народного элемента в управлении.

Но если, как это наблюдалось нами в приводимых нами примерах из новой истории, существует упадок патриархальной власти, если вера в божественное происхождение главы подорвана убеждениями, не согласными с ней, если мирные привычки ослабили ту принудительную власть, которая усиливается во время войны, – в таком случае сложное главенство не имеет уже характера союза небольших деспотических государств. С развитием этих перемен в состав этого главенства начинают входить те, которые уполномочиваются властью не по праву своего положения, а по праву назначения.

§ 487. Существуют еще другие условия, благоприятствующие развитию сложного главенства, если не постоянного, то временного; а именно условия, возникающие при разложении предшествующих организаций. У народа, привыкшего в течение бесчисленных поколений к единоличной власти, у народа, обладающего соответственными последней чувствами и не имеющего представления ни о чем ином, кроме существующего в данное время, – у такого народа за падением одного деспота следует возвышение другого; или если обширное, находящееся под личным управлением государство приходит в упадок, части его, на которые оно распадается, в большинстве случаев устраивают себе управление, по форме подобное упраздненному. У народов же менее рабских разрушение политических систем с единоличным главенством может вести к учреждению других систем со сложным главенством; в особенности это можно видеть там, где существует одновременное распадение на части, не имеющие местного управления с постоянным характером. При таким условиях наблюдается возвращение к первобытному состоянию. При упадке прежде существовавшей регулирующей системы члены общины не имеют над собой контролирующей власти, за исключением общей воли, и политическая организация, начиная образовываться, снова принимает форму, родственную той, которую мы наблюдали при соединении диких орд и которую можно видеть в публичных митингах последнего времени. Отсюда в результате получается управление немногими избранными, подлежащими одобрению большинства.

Прежде всего мы возьмем пример возникновения итальянских республик. В продолжение девятого и десятого столетий – когда германские императоры, которые давно уже тратили свою силу сдерживать как местный антагонизм в Италии, так и нападения бродячих разбойничьих шаек, более чем когда-либо были не в состоянии защищать подчиненные им общины и одновременно с этим все более и более теряли контроль над ними, – для итальянских городов сделалось необходимым и исполнимым развить свою собственную организацию. Хотя в этих городах и существовали остатки древней римской организации, но они очевидно утратили всякую силу; так, во время опасности существовал обычай собрания «горожан по звуку колокола для совместного совещания о средствах для общей защиты». Без всякого сомнения, при таких обстоятельствах впервые обнаруживались те зачатки республиканских учреждений, которым впоследствии суждено было развиться. Хотя признается, что германские императоры дозволяли городам устраивать такие учреждения, тем не менее мы можем заключить с достаточным основанием, что они, не заботясь ни о чем ином, как только о взимании дани, только не употребляли никаких усилий для того, что воспрепятствовать образованию таких учреждений. И хотя Сисмонди говорит о городском населении, что «оно стремилось к образованию учреждений по образцу существовавших во времена Римской республики», однако мы можем возразить, что народ в эти темные дня вряд ли настолько был знаком с римскими учреждениями, чтобы это знакомство могло влиять на его образ действий. Мы можем заключить с большей вероятностью, что «такое собрание всех членов государства, способных носить оружие», созываемое вначале ввиду