Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер Страница 16

народов. Укажем сперва на сложный ряд перемен, предшествующих построению всякой железной дороги (в Англии): предварительные переговоры, митинги, протоколы, производство исследований местности, парламентское рассмотрение, литографирование планов, справки местные и общие, прошение в парламент, занятие специального комитета, первое, второе и третье чтение; каждая из этих ступеней указывает на многочисленные сношения и развитие нескольких различных отраслей занятий – инженеров, инспекторов, литографов, парламентских агентов, маклеров – и создание нескольких других, как, например, общих и специальных промышленных агентов. Укажем на дальнейшие перемены, производимые постройкою железных дорог; уравнения, насыпи, тоннели, разветвления дорог; постройку мостов и станций; возведение полотна, кладку шпал, рельсов; постройку машин, тендеров, платформ и вагонов. Эти процессы, действуя на многочисленные отрасли промышленности, увеличивают ввоз строевого леса, разработку каменоломен, выделку железа, разработку каменноугольных копей, обжигание кирпичей; создают разнообразные специальные отрасли промышленности, о которых еженедельно объявляет газета «Railway Times», и, наконец, пролагают путь ко многим новым отраслям занятий, как то: кондукторов, кочегаров, смазчиков, кладчиков рельсов и пр. Взглянем затем на изменения, еще более многочисленные и сложные, производимые действующими железными дорогами на общество в целом. Учреждаются агентства там, где они прежде не окупались; товары приобретаются из далеких складов, вместо того чтобы приобретаться путем мелочной покупки; употребляются продукты, бывшие прежде недоступными по причине отдаленности. Быстрота и дешевизна перевозки стремятся, кроме того, специализировать, более чем когда-либо, промышленность различных местностей – ограничить каждую мануфактуру теми частями страны, где, вследствие местных условий, она более всего может процветать. Далее, уменьшающаяся стоимость перевозки облегчает распределение продукта, уравнивает цены и средним числом понижает их, делая таким образом различные предметы доступными людям, не имевшим прежде возможности покупать их, увеличивая таким образом удобства и утончая привычки этих людей. В то же время распространяется обычай путешествовать. Сословия, которые до того никогда не помышляли о путешествиях, делают ежегодные поездки на морской берег; посещают родственников, живущих в отдалении; предпринимают небольшие увеселительные путешествия, вынося из всего этого пользу для тела, чувств и ума. Сверх того, скорейшая передача писем и новостей производит дальнейшие изменения – заставляет пульс народа биться быстрее. Появляется бесчисленное множество дешевых изданий, распространяемых посредством продажи на станциях железных дорог, столько же объявлений в вагонах железных дорог; оба средства эти содействуют дальнейшему прогрессу. И все эти бесчисленные перемены, указанные здесь вкратце, порождены изобретением паровой машины. Общественный организм стал более разнородным в силу многих вновь введенных занятий и других, существовавших уже, но теперь более специализированных; цены на произведения повсеместно изменились; каждый торговец более или менее изменил способ ведения своих дел, и все это отразилось на действиях и мыслях едва ли не каждого из людей.

Можно было бы привести бесконечное количество подобных пояснений. Единственный факт, требующий еще внимания, есть тот, что здесь яснее, чем где-либо, подтверждается указанная выше истина, что, чем разнороднее поверхность, на которую действует какая-либо сила, тем сложнее бывают и результаты ее как по числу, так и родам своим. Между тем как у первобытных племен, которым впервые стал известен каучук, он произвел весьма немногие перемены, у нас перемены эти стали так многочисленны и разнообразны, что история их занимает целый том[14]. В небольшой, однородной общине, населяющей какой-либо из Гебридских островов, употребление электрического телеграфа едва ли произвело бы какие-нибудь результаты; в Англии же результаты эти бесчисленны. Сравнительно простая организация, среди которой жили наши предки пять столетий тому назад, подверглась бы незначительным изменениям вследствие событий, подобных тем, какие мы недавно видели в Кантоне[15]; в наше же время законодательное постановление, бывшее их результатом, порождает несколько сот сложных изменений, из которых каждое, в свою очередь, сделается родоначальником многочисленных будущих изменений.

Если б место позволяло, мы охотно продолжили бы аргументацию нашу в область более тонких результатов цивилизации. Подобно тому, как мы выше показали, что закон прогресса, подчиняющий себе органический и неорганический миры, управляет также и языком, скульптурой, музыкой и т. д., можно бы здесь показать, что и причина, принятая нами за обусловливающую прогресс, применима и в этих случаях. Мы могли бы подробно доказать, как в науке поступательное движение одной отрасли немедленно подвигает и другие отрасли; как неизмеримо подвинули астрономию открытия в оптике, между тем как другие оптические открытия дали начало микроскопической анатомии и в значительной степени способствовали развитию физиологии; как химия косвенным образом увеличила наши сведения об электричестве и магнетизме, наши знания в биологии и геологии; как электричество произвело реакцию на химию и магнетизм, расширило воззрение наше на свет и теплоту. Ту же самую истину можно было бы проследить и в литературе, в многочисленных влияниях первоначальных мистерий, породивших новейшую драму, которая также имеет разнообразные разветвления, или в беспрестанно размножающихся формах периодической литературы, происшедших от первого газетного листка и с тех пор постоянно действовавших и воздействовавших одна на другую. Влияние, производимое какой-нибудь новой школой живописи, как, например, школой прерафаэлитов[16], на другие школы; произведения фотографии, которыми пользуются все роды живописного искусства; сложные результаты новых критических доктрин, какова, например, доктрина Рёскина[17], – на всем этом можно было бы подробно остановиться, как на проявлениях подобного же умножения действий одной причины.

Мы смеем думать, что дело наше сделано. Недостатки, неизбежно сопряженные с краткостью изложения, не повредят, надеемся, нашим положениям. Ближайшие определения, в которых могла бы кое-где представиться надобность, не изменили бы выводов. Хотя при исследовании генезиса прогресса мы часто говорили о сложных причинах как о простых, все-таки останется справедливым, что причины эти гораздо менее сложны, нежели их результаты. Критика подробностей не могла бы касаться основного нашего положения. Бесконечные факты служат доказательством того, что всякая форма прогресса идет от однородного к разнородному, – а это происходит потому, что каждая перемена имеет следствием несколько перемен. И замечательно, что там, где факты наиболее доступны и изобильны, там эти истины очевиднее всего.

Однако, чтобы не брать на себя больше, чем доказано, мы должны ограничиться положением, что таковы закон и причины всякого известного нам прогресса. Если гипотеза туманных масс будет когда-нибудь подтверждена, нам станет ясным, что вся Вселенная вообще, так же как и всякий организм, была некогда однородна; что в целом, как и в каждой подробности, она беспрерывно подвигалась к большей разнородности. Тогда можно будет видеть, что в каждом обыденном явлении, как и с самого начала вещей, разложение затраченной силы на несколько сил постоянно производило еще большее усложнение; что возрастание разнородности, произведенное таким образом, все еще продолжается и должно продолжаться еще далее и что, следовательно, прогресс не есть ни дело случая, ни