Философия имени - Алексей Федорович Лосев Страница 129

Но остаться на стадии такого апофатизма значило бы впасть в мертвящий агностицизм, который также туп и безжизненен, как и грубый рационализм (162); наиболее глубокий и скрытый слой (в сущности. – В.П.) – апофатический; момент явленности этого апофатического икса в определенных смысловых данностях, или символах (в широком смысле): схемной, морфной, или топологической, эйдетической, символической (в узком смысле) и мифической (т.е. интеллигентной) (129); можно смотреть на сущность апофатически (225).

2. Апофатический момент слова, имени. Способ явленности сущности в имени (логос, эйдос, апофазис) (174). Наша диалектика, поскольку она – в свете энергий сущности, есть символическая диалектика. За ней кроется некий неразгаданный икс, который как-то дан в своих энергиях, потому что иначе это были бы энергии неизвестно чего, но который вечно скрыт от анализа и есть неисчерпаемый источник для все новых и новых обнаружений. Чем сильнее проявлена эта тайна, тем символичнее рождающийся образ. Такова эта диалектика жизни, столь расходящаяся с обычным абстрактно-метафизическим умонастроением. Чем менее проявлено неявляемое, тем более и понятно, и просто то, что явилось; чем более проявлено неявляемое, тем сильнее оно постигается и переживается, но тем загадочней и таинственней то, что явилось. Вся эта логика мифа, или символа, возможна только благодаря апофатическому моменту в предметной сущности слова. Чем больше нагнетен этот момент в слове, тем оно более охватывает смысловых возможностей, оставаясь по структуре самым обыкновенным словом. Возникает необходимость определения той лестницы значений эйдоса, которая возникает в меру нагнетенности в слове апофатического момента. Это – та или иная степень символичности бытия, или выраженности предметной сущности имени (123 – 124).

3. Апофатизм и эйдос. Это – особым образом насыщенный эйдос, и это – подлинная форма проявления апофатического момента (125). Апофатическая стихия явила себя в эйдосе (129); эйдос – сущность апофатического икса (131); антитеза к апофатическому моменту, без которой немыслимо вообще выхождение от апофатики к эйдетике (159). Эйдос сам по себе не апофатичен, строго говоря, и в нем есть апофатизм, если мы постараемся найти ту перво-единую и абсолютно-неразличимую точку, из которой развертывается весь эйдос. Но в символе апофатизм гораздо богаче и ярче (127).

4. Апофатизм и символизм. Апофатика предполагает символическую концепцию сущности (163). Символ только и мыслим при условии апофатизма, при условии бесконечного ухода оформленных познаваемых сторон эйдоса и неисчерпаемость и невыразимость первоисточника всего в нем оформленного и осмысленного (127); символизм есть апофатизм, и апофатизм есть символизм (128); символизм – явление в строгих очертаниях апофатической сущности (163); символ и есть неисчерпаемое богатство апофатических возможностей смысла (127); символизм и апофатизм суть едино (129).

5. Апофатизм и логос. Но не значит ли это, что апофатический момент сам по себе требует логоса – до второго определения сущности? (155)

6. Апофатический момент в человеке. Как бы мы ни ограничивали своих познаний, но, поскольку мы, живые люди, имеем общение с живым человеком, мы знаем его с гораздо более внутренней стороны, чем внешность. Мы чувствуем в нем этот скрытый и никогда не проявляемый до конца апофатический момент, который вечно оживляет этого человека, посылает из глубин его сущности наверх, на внешность, все новые и новые смысловые энергии. И только благодаря этому человек, с которым мы общаемся, – подлинно живой человек (162).

арена

Имя предмета – арена встречи воспринимающего и воспринимаемого (67). Тайна слова в том, что оно – орудие общения с предметами и арена интимной и сознательной встречи с их внутренней жизнью (68). В ноэме должна быть арена встречи адекватного понимания с адекватно понимаемым. Назовем эту арену полного формулирования смысла в слове идеей (70).

аритмология

Учение о множествах я назвал бы аритмологией. Аритмология есть логическое учение об эйдетической схеме, или об идеальном числе, т.е. о смысле, рассмотренном с точки зрения неподвижного покоя (209); аритмология – смысловой скелет для живого тела морфологии (218); число как смысловое изваяние и фигура, как идеальное тело – предмет аритмологии (217); модификация аритмологии – онтология (223).

арифметика

«Арифметика» есть учение о схемном логосе, т.е. о числе. Все отличие т.н. формальной логики от «арифметики» заключается в том, что первая есть наука о понятии, а вторая есть наука о числе… «арифметика» (т.е. учение о числе как о логосе) – смысловой скелет для содержания геометрии… На основе арифметики может возникнуть и содержательная дисциплина, состоящая из тех же математических конструкций, но наделенных теми или другими содержательными моментами (218); арифметическое число (217); арифметическая природа мысли-слова (218); арифметический логос (221).

артикуляция

С символом мы входим в сферу вообще языковых явлений, понимая под языком вообще всякую осмысленную выраженность, т.е. не только артикуляцию языком, но и жесты, мимику и пр., и пр., – все внешнее, что может быть так или иначе знаком внутреннего (150).

аспект

Имя и есть сама вещь в аспекте своей понятости для других, в аспекте своей общительности со всем прочим (193). Слово – сама вещь, но в аспекте ее уразуменной явленности (187).

аффект (аффектация)

Общаться животно, в аффекте (192); видеть себя в меоне значит видеть себя аффинированным различными текучими и все новыми и новыми подробностями… Чистая ноэма говорит о том, что именно аффинировало смысл… видеть себя аффинированным различными ноэматическими моментами можно только тогда, когда все бесчисленные ноэмы регулируются одной предметной сущностью, или смыслом, – уже не участвующим в меональном взаимоопределении (93).

Б

бездна

Имя есть высшая точка, до которой дорастает первая сущность, с тем, чтобы далее ринуться с этой высоты в бездну инобытия (175). Без имени – было бы бессмысленное и бездумное столкновение глухонемых масс в бездне абсолютной тьмы (179); вы, не понявшие красоту мысли и ее неистощимую бездну, не можете понять и диалектики (49); исчисление бесконечно малых, где каждая величина мыслится как нечто сплошно и непрерывно уходящее в бездну становления, увеличения или уменьшения (220). Имя есть та смысловая стихия, которая мощно движет неразличимую