Жизнь после жизни: Исследование феномена продолжения жизни после смерти тела - Рэймонд Моуди Страница 24

Эта духовная сущность не имела формы, такой, какую имеет тело. Она была более или менее круглой, но у нее было нечто, что я бы назвал рукой. Я это знаю потому, что, когда свет потянулся ко мне, я дал ему руку. Но мои собственные рука и кисть остались на месте, я видел, что они лежат на кровати вдоль тела, когда я поднялся к свету. Однако, когда я отпустил эту духовную руку, свет вновь принял форму круга.

Итак, свет подтянул меня туда же, где был сам, и мы стали двигаться сквозь потолок и стену палаты в коридор, сквозь коридор, вниз через все этажи на самый нижний этаж. Не было никаких сложностей в преодолении дверей или стен. Они просто испарялись, когда мы к ним приближались.

В этот период казалось, что мы путешествуем. Я знал, что мы движемся, однако ощущения скорости не было. И через какой-то миг — на самом деле почти мгновенно — я понял, что мы добрались до послеоперационной палаты. На самом деле я даже не знал, где в этой больнице послеоперационная палата, но мы там оказались и снова были в углу комнаты рядом с потолком, над всем остальным. Я видел, как расхаживают врачи и медсестры в зеленых костюмах, видел койки, которые там стояли.

Существо сказало мне… оно показало мне: “Вот здесь ты будешь. Когда они снимут тебя с операционного стола, они положат тебя вот на эту койку, но ты не придешь в себя. Ты ничего не будешь знать с того момента, как войдешь в операционную, пока я не вернусь за тобой и не заберу тебя отсюда”. На самом деле оно мне это не словами сказало. Это не было похоже на голос, который можно было слышать, потому что, если бы это было так, другие люди в палате тоже услышали бы этот голос, а они не слышали. Это скорее было впечатление, которое мне передалось. Но оно было таким живым, что я не мог бы сказать, что я его не услышал или не почувствовал. Для меня оно было совершенно четким.

И что я видел… ну, было намного легче распознавать вещи, когда я имел такую духовную форму. Я задавал себе вопрос: “И что он пытается мне показать?” Я сразу понял, что у него на уме. Сомнений не было. Это была та койка — койка, которая справа, когда заходишь из коридора, — куда меня положат, он меня специально туда привел. И потом он мне сказал зачем. До меня дошло, что он привел меня туда потому, что не хотел, чтобы я боялся, когда мой дух покинет тело, он хотел, чтобы я знал, как я себя буду чувствовать в тот момент. Он хотел внушить мне уверенность, чтобы я не боялся, потому что он говорил мне, что не сразу появится там, что мне вначале придется пережить другое, но это затмит все, что случится, и в конце концов он меня встретит.

Как только я присоединился к нему в этом путешествии в послеоперационную палату, я стал духом, и в каком-то смысле мы слились воедино. Но в то же время, конечно, мы были отдельными сущностями. Однако он полностью контролировал все, что происходило со мной. И даже, хотя мы проходили сквозь стены и потолки и так далее, казалось, что мы так тесно друг с другом связаны, что меня совершенно ничто не тревожило. Тут опять было такое чувство умиротворения, спокойствия, безмятежности, какое я никогда прежде не испытывал.

После того как он мне это сказал, он вновь отвел меня в мою палату, и по возвращении я снова увидел свое тело, которое лежало в том же положении, как когда мы его оставили, и я немедленно в него вернулся. Полагаю, я отсутствовал примерно 5-10 минут, но течение времени не имело ничего общего с этим опытом. На самом деле я не помню, думал ли я вообще о том, заняло ли это сколько-то времени.

Все эти события так меня удивили, я был поражен. Все было таким живым и настоящим, даже более настоящим, чем обычный опыт. Следующим утром я совсем не боялся. Когда я брился, то заметил, что моя рука не дрожит, как дрожала на протяжении шести или восьми недель до этого. Я знал, что умру, не было ни сожалений, ни страха. Не было и мысли: “Что я могу сделать, чтобы этого не случилось?” Я был готов.

В четверг, накануне операции, которая была назначена на утро, я был в своей палате, и я волновался. Мы с женой усыновили племянника, и в то время у нас был с ним сложный период. Поэтому я решил написать письмо жене и письмо племяннику — выразить свое беспокойство словами — и спрятать эти письма, чтобы их нашли только после операции. После того как я написал примерно две страницы письма жене, будто открылись шлюзы. Я вдруг разрыдался как сумасшедший. Я почувствовал чье-то присутствие, и вначале я подумал, что, может быть, плакал так сильно, что потревожил кого-то из медсестер и теперь они пришли, чтобы посмотреть, в чем дело. Но я не слышал, чтобы открывалась дверь. И снова я почувствовал это присутствие, но в этот раз я не видел света. Его мысли или слова пришли мне в голову, точно как в прошлый раз, и он сказал: “Джек, почему ты плачешь? Я думал, ты мне обрадуешься”. Я подумал: “Да, я рад. Я очень хочу пойти с тобой”. Тогда голос сказал: “А почему ты тогда плачешь?” Я ответил: “У нас сейчас такое тяжелое время с племянником, знаешь, и я боюсь, что моя жена с ним не справится. Я стараюсь выразить словами то, что чувствую и как я бы ей посоветовал с ним поступать. Еще я тревожусь, потому что думаю, что в моем присутствии он был бы поспокойнее”.

Тогда мне пришли такие мысли от него: “Раз ты просишь за кого-то другого, думаешь о других, не о Джеке, я исполню твое желание. Ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть, как твой племянник станет мужчиной”. И в этот момент он исчез. Я перестал плакать и порвал письмо жене, чтобы она его