Исландские саги. Том I - Коллектив авторов Страница 64

– Теперь, Эгиль, я хочу, чтобы ты судил и решал сам, как тебе угодно, так как я верю твоему решению больше всего, в моих делах, как и во всех прочих.

Энунд и Торстейн подали друг другу руки и просили присутствующих быть свидетелями того, что Эгиль, сын Скаллагрима, сам должен решить дело на тинге, как он хочет, без всяких ограничений. Разговор на этом кончился, и люди разошлись по своим палаткам. Торстейн велел подвести трех быков к палатке Эгиля и зарезать их, чтобы кормиться во время тинга. А Одд из Тунги и Стейнар вернулись в свою палатку, и Одд сказал:

– Раз ты, Стейнар, с твоим отцом решили прекратить тяжбу, я считаю себя свободным от обещания оказывать тебе поддержку, так как мы договаривались, что я должен поддерживать тебя до того, как ты выиграешь тяжбу, или до такого ее прекращения, которое бы тебя удовлетворило.

Стейнар сказал, что Одд поддерживал его хорошо и смело и что их дружба должна стать еще крепче, чем раньше.

– Я считаю, – добавил он, – что ты свободен от обязательства, которое дал мне.

Вечером собрались судьи для решения дел, но рассказывают, что ничего особенного не произошло.

LXXXII

На другой день Эгиль, сын Скаллагрима, пошел на холм тинга, и с ним Торстейн и все их люди. Пришли туда также Энунд и Стейнар. Одд из Тунги и Эйнар со своими людьми тоже пришли туда. После того как другие люди изложили свои дела, Эгиль встал и сказал:

– Здесь ли Стейнар и Энунд, слышат ли они меня?

Энунд отвечал, что они здесь.

– Тогда я вынесу решение по тяжбе Стейнара с Торстейном. Я начну с того, что мой отец Грим приехал сюда в страну и занял всю землю вокруг Болот и дальше. Он поселился в Борге и определил границы своей земли. А друзьям своим он роздал земли вокруг, где они и жили с тех пор. Ани он дал Анабрекку (Холм Ани), где живут теперь Энунд и Стейнар. Все мы знаем, Стейнар, где проходит граница между Боргом и Анабреккой: эта граница – ручей Хавслёк. И ведь дело было не так, Стейнар, что ты послал пасти скот на землю Торстейна, не ведая того, нет – ты присвоил его землю и думал, что он настолько недостоин своего рода, что позволит тебе ограбить себя! А ведь вы, Стейнар и Энунд, должны знать, что Ани получил эту землю от моего отца Грима! Тогда Торстейн убил двух твоих рабов. Всем попятно, что своими делами они вполне заслужили смерть и не стоят виры. Даже если бы они были свободными людьми, они бы не стоили виры. А за то, Стейнар, что ты замышлял захватить владения моего сына Торстейна, которые он получил от меня, а я получил в наследство от моего отца, – за это ты должен отдать твои земли в Анабрекке безо всякого возмещения за них. И ты не должен иметь ни жилья, ни приюта здесь в округе, к югу от реки Ланги, и должен уехать из Анабрекки раньше, чем истекут положенные дни перехода[126]. И тебя сможет убить каждый, кто захочет поддержать Торстейна, сразу же по истечении положенных дней перехода, если только ты не уедешь прочь или не исполнишь чего-либо из того, к чему я обязал тебя здесь.

Когда Эгиль сел, Торстейн просил присутствующих быть свидетелями этого решения. Тогда Энунд Сьони сказал:

– Люди скажут, Эгиль, что решение, которое ты вынес и объявил здесь, очень несправедливо. Обо мне можно только сказать, что я всегда стремился уладить раздоры. Но отныне я не упущу случая сделать все, что смогу, во вред Торстейну.

– Мне сдается, – сказал Эгиль, – что ваша судьба с сыном станет еще хуже, если наша тяжба затянется. Я думаю, Энунд, тебе надо бы знать, что мне всегда удавалось отстоять свое право перед такими людьми, как ты и твой сын. А Одд и Эйнар, которые приняли в этом деле такое большое участие, приобрели благодаря ему столько уважения, сколько они заслуживали.

LXXXIII

На тинге был также Торгейр Соня, сын сестры Эгиля. Он очень поддерживал Торстейна в этой тяжбе, и он просил отца и сына дать ему землю где-нибудь в Болотах. Эгиль принял эту просьбу благожелательно и сказал Торстейну, чтобы он пустил туда Торгейра. Они поселили его в Анабрекке, а Стейнар перебрался на ту сторону реки Ланги и поселился у ручья Лейрулёк.

Эгиль поехал домой, в Мосфелль. Отец и сын расстались дружески.

У Торстейна был человек по имени Ири, быстроногий как никто и очень зоркий. Он был чужеземцем и отпущенником Торстейна. На нем лежала забота о скоте, особенно о том, чтобы выгонять овец в горы весной и загонять назад в загоны осенью.

После положенных дней перехода Торстейн велел собрать овец, которые еще оставались там, и погнать их в горы. Ири остался в овечьем загоне, а Торстейн со своими работниками поехал в горы. Их было восемь человек. Торстейн велел поставить на Грисартунге (Междуречье Гриса) изгородь между озером Лангаватном (Длинное Озеро) и рекой Глюврой. Весной он послал многих людей на эту работу.

Посмотрев, как идет работа, он поехал домой. Но когда он проезжал мимо поля тинга, навстречу ему прибежал Ири и сказал, что хочет говорить с ним с глазу на глаз. Торстейн сказал, чтобы спутники его ехали вперед, пока он поговорит с Ири. Ири рассказал, что днем он взбирался на холм Эйнкуннир посмотреть, где овцы.

– И тут я увидел, – сказал он, – что в лесу, повыше зимней дороги, торчат двенадцать копий и блестят щиты.

Торстейн громко сказал, так, чтобы его слышали спутники:

– Почему ему так хочется увидеться со мной, что я не могу продолжать свой путь домой? Впрочем, Альвальду покажется несправедливым, если я откажусь поговорить с ним, когда он болен.

А Ири побежал со всех ног на гору.

Торстейн сказал спутникам:

– Я думаю, наша поездка будет долгой, так как нам придется сначала поехать на юг, в Альвальдсстадир (Двор Альвальда). Альвальд просит меня, чтобы я заехал к нему. Но то, что я поеду к нему по его просьбе, едва ли покажется ему достаточной наградой за быка, которого он мне подарил прошлой осенью.

И они поехали на юг по болотам ниже Стангархольта, потом дальше к югу, к реке Гуве, и вниз вдоль реки по верховой тропе. Когда они проехали мимо озерка на реке, к югу от реки они увидели большое