Все тайны мира Толкина. Симфония Илуватара - Александра Леонидовна Баркова Страница 38

Причем, по точному замечанию нашего коллеги Хольгера106, есть две разновидности канонистов. Одни воспринимают тексты Толкина только как продолжение литературной традиции, как отражение тенденций литературы и общества – и, соответственно, подходят с чисто литературоведческих традиций; другие пытаются реконструировать полную картину событий в Арде, воспринимая мир Толкина как реальный (как правило, не задаваясь вопросом, какова природа этой реальности). Они отчасти входят и в следующую группу толкинистов – в квэнов.

2. Группу квэнов составляют те, кто так или иначе соотносит себя с определенной средиземской личностью (на начальных этапах это часто один из главных героев книг Профессора), а затем создает собственную квэнту. Уважительно таких называют квэнами, уничижительно – «дивными» (с презрительной интонацией), «глюколовами». От последнего термина ряд толкинистов решительно открещивается, поскольку «глюколовство», как и ролевые игры, явление несравнимо более широкое, нежели толкинизм.

В отличие от «глюколовов», в 90-е годы выделялась также категория «мироглядов».

Теория «мироглядства» принадлежит Хатулю107, описавшему в своих статьях неоднократные случаи, когда люди независимо друг от друга одинаково характеризовали некие миры:

«Мы выкладывали друг другу историю, географию и физику “изобретаемых” нами миров. Мы оба осознали, что по сути дела не столько “изобретаем” сколько “открываем” их; поскольку в том же за тридцать лет до нас признался профессор Толкин, нас это мало смущало. А вот когда, изложив друг другу все, мы поняли, что описываем один и тот же мир, увиденный с разных сторон – нас проняло. В течение нескольких лет мы совместно “открывали“ этот мир. Находясь далеко друг от друга, мы записывали наши “открытия”, и все сходилось воедино до последней черточки. Более того: сверяя и сравнивая нашу информацию, мы постепенно обнаруживали скрытые в ней планы, законы и явления, о которых мы не подозревали. Эти прозрения превратились из одиночных в постоянные»108.

В той же статье Хатуль подчеркивает, что «мирогляды» – люди, преуспевающие профессионально и социально; первым (и по времени, и по значимости) мироглядом он считает самого оксфордского профессора.

Термин «глюколовы» (или, еще более жестко – «глюконавты») выступает как окказиональный антоним к «мироглядам». Отличие между этими довольно близкими группами субкультуры хорошо видно из следующего высказывания: «Ведь что такое есть глюконавт? Это человек, который использует некий прием для того, чтобы увеличить свой авторитет или привлечь к себе мнение. Прием состоит в том, что глюконавт намекает на некие обстоятельства, в силу которых он видит нечто. Как правило – мир»109.

Если Хатуль характеризует «мироглядов» как социально адаптированных, то «глюколовы», наоборот, воспринимаются как личности, не состоявшиеся вне субкультуры.

Из описания «мироглядства» следует, что его важнейший принцип – сотрудничество, а цель – описание мира, воспринимаемое как истинное (если в реальность этого мира верят), либо непротиворечивое и психологически достоверное110. Отметим, что год от года наблюдается смещение от первого ко второму, но не ослабевает интенсивность этого процесса.

В собственно толкинистской среде «мироглядство» было чрезвычайно распространено в первой половине 1990-х годов, почти все апокрифы111 к текстам Толкина (наиболее известна из них «Черная книга Арды» Ниэннах и Иллет112) были написаны именно тогда. Затем волна начала спадать, и сейчас можно смело утверждать, что толкинистский апокриф изжил себя. «Мироглядство» и апокрифистика переместились в другие фэндомы, в частности в поттероманский (кстати, многие нынешние поттероманы – это бывшие толкинисты).

Заметным явление в субкультуре 1990-х годов были ниеннисты – поклонники «Черной Книги Арды» (ЧКА). Поскольку ЧКА – произведение, рассчитанное на эмоциональное восприятие, то большинство приверженцев этого тексты были чрезвычайно эмоциональные девушки. Юношеский культ страдания, так или иначе присущий многим молодежным субкультурам, в среде ниеннисток был развит в высшей степени, что служило темой многочисленных пародий.

В связи с ЧКА нельзя не отметить, что степень ее влияния на фэндом склонны занижать те, кто не приемлет ее идеологию (и, шире, нетерпим к идеологическим апокрифам): «Агрессивная проповедь, основанная на отрицании текста на основании того, что Ниенна все видит по-другому. Свое выражение этот глюк обрел в ЧКА, которая самой формой своей свидетельствует, насколько достоверен он был. То есть – не достоверен вообще, ибо не убедителен. Плохой текст, плохая идеология» (пишет Кэтрин Кинн в упомянутой выше статье). Данная точка зрения довольно распространена и находится в противоречии с действительностью: если книга вызвала самостоятельное движение в субкультуре, то ее странно считать «неубедительной».

Завершая абрис этой части фэндома, приведем объяснение, которое дает «глюколовству» (в широком смысле) Вальрасиан113: «Это – явление, определяемое экспериментальной психологией второй половины нашего века как “управляемая шизофрения”. Не стоит делать скоропалительных выводов – это состояние аномально, но не деструктивно.

“Управляемая шизофрения” представляет собой создание внутри себя еще одной личности – как правило, урезанной, но все же вполне самостоятельной. На использовании этого приема основан метод “альфа-коллегии” П. Нормана, структурные методики А. Борисова и др. В конце концов, всякий <…> качественно отыгранный персонаж в ролевой игре – результат именно такого психологического процесса.

Любой из нас является безумным – с чьей-нибудь точки зрения. Скупец – с точки зрения мота <…> и прочая, прочая, прочая»114.

Заметим, что при подготовке ролевых игр последнего десятилетия важная роль отводится практике выхода из образа после игры; среди игроков непременно есть профессиональные психологи, помогающие в этом. Этот процесс и его важность настолько хорошо осознаваем субкультурой, что имеет отдельный термин – «деролинг» (т. е. выход из роли).

Данная часть фэндома претерпела наиболее заметные изменения за эти двадцать лет. И дело не в том, что толкинисты 90-х стали вдвое старше и, закономерно, психологически изменились. Нет, по нашим наблюдениям, это касается и нынешних двадцатилетних. Если в 90-ые годы отождествление себя с личностью из мира Толкина было чрезвычайно сильным, а вера в реальность Арды – высокой (и соответственно, любой незнакомый представитель фэндома мог восприниматься как друг или враг в зависимости от того, кем он себя считает), то сейчас мера этого отождествления в общем не больше, чем у актера с ролью. Соответственно изменяется и мироглядство: если в 90-е оно опиралось на эмоции и на веру в реальность именно той Арды, которую видит сам квэн, то сейчас оно опирается больше на логику и еще сильнее – на художественную убедительность образа, вопрос же реальности Арды вообще перестал волновать фэндом.

Но несмотря на столь заметную эволюцию, именно эта часть толкинистов сохраняет наиболее высокий уровень символизации – практически у всех будут