История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский Страница 81

богатство вызывало немало зложелательных толков, а также и подозрительность императора. Прокопий знал, что немалая часть сокровищ Гелимера и Витигеса осталась в руках Велизария.[702] В пору его первой опалы Феодора конфисковала у него 30 кентенариев золота.[703] Нуждаясь в деньгах во время своего второго пребывания в Италии, Велизарий проявлял, по словам Прокопия, страшное корыстолюбие и грабил все, что мог, в Сицилии и Равенне.[704] Требование, предъявленное Велизарием не вовремя Иродиану, верному некогда сподвижнику, о возвращении большого долга повело к тому, что Иродиан сдал Тотиле Сполетий и перешел к нему на службу.[705] В общей характеристике поведения всех вождей в Италии Прокопий ставит им в упрек заботу о собственном обогащении.

Каковы были вожди, таковы были и солдаты. После каждой победы все рассыпались на грабеж, и Велизарий не раз переживал большие тревоги в опасении того, что неприятель, оправившись в беспрепятственном бегстве, соберет свои силы и вырвет у него победу. Вступая в города мирного и дружественного населения, солдаты позволяли себе всякие бесчинства, грабеж и насилие. Чтобы не рисковать успехом своей кампании в Африку, Велизарий задержал свою армию перед открытыми воротами Карфагена и всякими мерами воздействия старался предупредить возможность грабежа и внушить правила дисциплины. Лагерь противника, если он обещал наживу, приходилось предоставлять на разграбление солдатам. Так поступал Велизарий, ему следовал и Герман в борьбе со Стотцой.

Солдаты армии, сокрушившей вандальское царство, переженившись на вдовах вандалов, пришли к естественной для них мысли устроиться в Африке на правах владения страной и ее богатством, и соединились с вандалами, которых они недавно побеждали на поле битвы. Как Теодорих, сын Теодемира, не мирился в свое время с мыслью остаться генералом императора и желал быть сам царем и повелителем римлян, так и Стотца со своими дезертирами и примкнувшими к ним вандалами надеялся стать властителем Африки. Ему это не удалось. Но Гонтарид осуществил эту мечту, правда, лишь на краткое время, пока зависть и свои дальновидные расчеты армянина Артабана не положили конца его «тирании».

Таковы были те армии, при посредстве которых Юстиниан совершал свои великие предприятия. Процесс, который так бесповоротно изменил состав и характер военной силы империи, продолжался помимо всяких предначертаний императора. Достигая непосредственного результата в своих завоевательных замыслах по отношению к западу, Юстиниан, как и его современники, не понимал той опасности, какую создавала для государства замена организованной военной силы дружинами специалистов военного дела и варварскими ополчениями, и проявлял в отношении армии старого состава большое пренебрежение. Закончив в 532 году войну с Персией и откупившись от Хосрова деньгами, Юстиниан ревностно заботился о сооружении крепостей на Востоке и их усилении, но жалованья солдатам он не выплачивал. Такое небрежение о военных людях, состоявших на службе, не могло не отразиться на настроении солдат. Велизарий, занимавший пост магистра армии Востока, совершал в этом звании походы в Африку и Италию, а военная сила на Востоке таяла в своем составе от небрежения императора. Когда Хосров вторгся в пределы империи в 540 году, города откупались от неприятеля, а гарнизон Берои, давно не получавший жалованья, перешел после гибели этого города на службу к персидскому царю и ушел с ним в Персию.[706] Буза, магистр армии в Армении, получил приказ заменить отсутствовавшего Велизария. Он явился на театр военных действий, но при слабости наличных сил не мог ничего предпринять. Только патриотическое воодушевление антиохийцев создало военную обстановку в этом городе, но дело окончилось гибелью столицы Востока.

Неисполнение правительством своих обязательств в отношении армии вызывало бегство из ее рядов, переход солдат на частную службу, искание других способов устроить свою жизнь и обеспечить свое существование. Свидетельство об этом дает эдикт Юстиниана от 542 года на имя префекта претория Феодота.[707] Угрожая тяжкими взысканиями правителям провинций за попустительство, император повелевает им всемерно заботиться о том, чтобы покинувшие свои полки солдаты и своих оптионов федераты были водворены на место своей службы, и, запрещая всем держать таких солдат в своих домах или имениях (κτήσεσι), приказывает уклоняющимся от военной службы вернуться назад в 30-дневный срок в свои части.[708] Нельзя не усомниться в том, что этот эдикт возымел свое действие и бегство из армии прекратилось.

Задержка в уплате жалованья практиковалась не только в местностях, состоявших на мирном положении, но также и в отношении к войскам, находившимся на театре военных действий. В Африке только приезд Германа, явившегося с большими денежными средствами, поправил положение армии, и щедрая уплата запоздавшего жалованья вернула многих дезертиров под знамена императора.[709] Точно так же в Италии, после отъезда Велизария с Витигесом в Константинополь, император вовсе не заботился об оставшейся там армии, полагая, что местные доходы обеспечат ее содержание. Но между вождями и представителями финансового ведомства, вновь назначенными в Италию, вышли несогласия и раздоры, вожди и солдаты грабили население и подрывали тем то настроение, с которым оно встретило армию освободителей от власти готов. Не получая жалованья, солдаты еще при Ильдибаде стали переходить на службу к готам, а при Тотиле дезертирство еще более усилилось. Направляясь в Италию в 544 году, Велизарий рассчитывал на обаяние своего имени среди своих бывших соратников, служивших Тотиле. Но он явился без денег, не мог их добыть у Иродиана, и его люди остались под знаменами Тотилы.

Когда в 548 году гарнизон имперских войск в Риме, имея справедливые претензии к своему командиру Конону, убил его, солдаты отправили к императору посольство из среды римского клира с требованием, чтобы это убийство осталось безнаказанным и им было выслано давно задержанное жалованье, грозя в противном случае перейти на службу к Тотиле и сдать ему город. Император исполнил требование солдат, и убийцы Конона не понесли наказания.

В распоряжение Германа, когда ему была поручена война в Италии, были предоставлены большие средства не только на сформирование армии, но и на уплату давно задержанного жалованья солдатам, служившим в Италии. На отпуске больших средств на ту же статью смог настоять, по словам Прокопия, и Нарзес, когда он взял на себя войну с Тотилой.

Воины, числившиеся на учете в отдельных полках, терпели и другие обиды от небрежения императора и недобросовестности своего начальства. Жалованье должно было повышаться в размерах с выслугой лет, и выслужившие свой срок солдаты имели право на единовременное вознаграждение. Об этих давних привилегиях говорят нам указы времен Константина, сохранившиеся в Феодосиевом кодексе. Прокопий свидетельствует, что эти права действовали и во время Юстиниана. Но те