Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин Страница 73

«По поводу превращения «Финляндской газеты» в орган официальный, мое мнение вам известно. Я эту газету не представляю себе иначе, как официальною. Такой ее характер в будущем предрешает, на мой взгляд, ее отношения к сенату. Официальная газета должна издаваться при сенате, как его ведомости, и на том языке, на котором ведется делопроизводство сената, причем редактор ее должен находиться в ближайшем подчинении Председателя сената, т. е. Генерал-Губернатора»... Больший интерес представляет воззрение B. К. Плеве на домогательства сената по вопросу о манифесте. «Говоря о льготах для успокоения общественного мнения, некоторые сенаторы тянут свою излюбленную песню о необходимости пересмотреть манифест 3-го февраля 1899 года и о соответственных оповещениях об этом в рескрипте. Эта мысль, конечно, вздорная; единственный шаг, который можно сделать не для отмены, а для уяснения манифеста 3-го февраля, мог бы заключаться в указании при пересмотре сеймового устава более определительных признаков для определения предметов местного законодательства или демаркационной линии, отделяющей местное законодательство от имперского. В таком смысле я и высказывался Энебергу и Йонсону. Вообще шведоманская агитация сделала несколько полезных для ее дела ходов и их надлежало бы парировать».

Поддерживавшие среди финляндцев движение против манифеста 3-го февраля лелеяли сперва надежду на полную его отмену; но после мнение их изменилось и в конце года убедились, что их ожиданиям не суждено осуществиться. «На днях был у меня (назван видный финляндец). Из весьма интересного разговора с ним, — сообщал B. К. Плеве генерал-губернатору, — я особенно заметил его фразу о том, что он и его единомышленники считают манифест 3-го февраля таким актом, который взят назад не будет» (30 ноября 1899 г.).

Вверенное ему дело B. К. Плеве развивал широко и ставил дальновидно. Прежде всего понадобились люди и он привлекал их как из русской, так и из финляндской среды. От русских он требовал знание законов края и местных языков, доставляя возможность молодым людям изучить их. Статс-секретариат был при нем обновлен и расширен. В состав его было введено несколько новых молодых чиновников, из которых Э. А. Эрштрем — вскоре сделался товарищем министра статс-секретаря. — Для привлечения финляндцев, при статс-секретариат открыты были особые вакансии, кои остались, однако, не занятыми, в виду того, что край охвачен был идеей пассивного сопротивления всем русским мероприятиям, без различие их значения. По поводу сего бойкота, одна местная газета укорила фанатически настроенных сограждан, заявив: «следует ли нам с гордостью и слепой безрассудной отвагой отказываться от всех возможных случаев примирения?.. Право, было бы хорошо, если бы финляндским чиновникам представилась возможность не только ближе ознакомиться с политическими течениями в России и в правительственных ее кругах, но также давать сведения о финляндских условиях жизни там, где более основательное знание их могло бы в настоящее время приносить пользу нашему краю. Мы должны признаться в том, что у нас вообще слишком мало знают быть и направление мыслей в России. Ныне, во всяком случае, отсутствие нужных знаний в этой области неудобно... Здесь неуместны игра в самостоятельность или умышленная оппозиция. По нашему мнению, Благо отечества требовало бы, чтобы поехали именно честные люди».

Из полезных и хорошо задуманных нововведений В. К. Плеве необходимо отметить издание сборника «Финляндия. Обзор периодической печати». Обзоры эти составлялись при статс-секретариате очень старательно по большому количеству финляндских, иностранных и русских брошюр и газет. Для характеристики смутной эпохи Финляндии они являются прекрасным материалом потому, что редакция сумела сохранить полную объективность. Если бы в книжках «Обзора» не отсутствовали некоторые отделы (например, церковный и др.), то они являлись бы почти законченными очерками одного из интереснейших периодов финляндской истории. К сожалению, эти «Обзоры» не пускались в широкое обращение, тогда как они способны были пролить обильный свет на события в Финляндии, которыми тогда интересовалась русская публика. От финляндцев это издание не скрывалось, «чтобы, — как писал министр статс-секретарь, — они знали, что все ими публикуемое в газетах, известно Государю и, во 2-х, чтобы наша программа и наши требования были ясно формулируемы для тех, кто хочет быть лояльным, т. е. подчиняться нашей государственности».

Из других полезных нововведений B. К. Плеве следует указать комиссию по систематизации финляндских законов. В апреле 1899 г. Его Величеству благоугодно было повелеть статс-секретарю B. К. Плеве войти в соображение вопроса о делах Особого Совещания д. т. с. Бунге, насколько возбужденные сим совещанием вопросы не были разрешены Основными Положениями 3-го февраля 1899 года о составлении законов, издаваемых для Империи с включением Великого Княжества Финляндского. Во исполнение сего В. К. Плеве представил следующее заключение.

Означенное Особое Совещание посвятило свои труды исключительно обсуждению вопроса о порядке издания общегосударственных законов, дальнейшая же разработка внесенных в Совещание проектов и предположений признана была требующею отдельных подготовительных работ. Соответственно сему была учреждена 24 мая 1893 года, особая комиссия, под председательством т. с. Неклюдова. Сии подготовительные работы, лишь в общих чертах намеченные во всеподданнейшем докладе председателя Совещания, однако не были начаты и особая комиссия к занятиям не приступала. Надо полагать, что такое замедление было вызвано тем обстоятельством, что самое направление трудов особой комиссии не могло быть определено в точности, за отсутствием указаний о том, что именно, сверх правил сеймового устава 1869 года, названных основным законом в самом уставе, должно считаться основными или коренными законами Финляндии. Все соображения по сему вопросу, во множестве высказываемые в финляндской литературе и в заявлениях ведомств, не привели к сколько-нибудь определенному выводу. Действительное разрешение возникших по этому поводу недоразумений может воспоследовать лишь в будущем, как результат не только кодификационной, но и законодательной деятельности, направленной по тому пути, который установлен Основными Положениями 3 февраля 1899 года.

В виду вышеизложенного, восстановление состава и занятии особой комиссии с прежнею задачею не могли бы привести к каким-либо выводам практического свойства. Между тем, то благотворное направление законодательной деятельности, которое указано Основными Положениями 3 февраля, должно было вызвать в законодательных учреждениях насущную потребность постоянного обращения с актами финляндских законоположений и выяснения их отношений к законодательству Империи. Потребность эту В. К. Плеве находил наиболее целесообразным удовлетворить образованием при Государственной Канцелярии временной комиссии, с целью составления справок, сведений и соображений по финляндским законам, необходимых для производства дел, вносимых на уважение Государственного Совета.

Финляндский генерал-губернатор также признал образование подобной комиссии своевременной и необходимой. На учреждение комиссии последовало Высочайшее соизволение и во главе ее был поставлен статс-секретарь Государственного Совета, а ныне сенатор,