История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 2. От арабского завоевания до 1830 года - Шарль-Андре Жюльен Страница 63

появились Бану Саад, или Саадийцы. С самого начала XVI века глава их завии взял в свои руки руководство Священной войной против португальцев, которые в 1505 году обосновались в Санта-Крус на мысе Агер (Агадир), и провозгласил себя вождем Суса (1511 год). Его сыновья превратили Тарудант в укрепленную базу против неверных. Сначала они заключили союз с султаном Юга, затем отделались от него, прибегнув к классическому приему — убийству, и сделали Марракеш своей столицей (1525 год). С тех пор началась беспощадная борьба между Ваттасидами и Саадийцами, причем вторые непрерывно усиливались за счет первых. Ваттасиду Ахмеду не удалось купить мир, даже уступив территории Марракеша. Он выступил против Саадийцев, бился с ними, затем под давлением религиозных элементов был вынужден согласиться на новый раздел (1537 год), Успехи в борьбе с неверными, в частности взятие Агадира (1541 год), за которым последовала эвакуация португальцами Сафи и Аземмура, укрепили престиж Саадийцев. Несмотря на сопротивление брата Аль-Бортогали Бу Хассуна, шерифу Мухаммеду аль-Махди удалось взять Фес и изгнать оттуда династию Ваттасидов (1549 год). Тщетно Бу Хассун искал помощи в Европе. Карл V выпроводил его, а затея португальцев с треском провалилась. Только турки, незадолго до этого обосновавшиеся в Африке и овладевшие Тлемсеном, где опасались нападений Саадийцев, энергично поддержали Бу Хассуна и утвердили его султаном в Фесе (1553 год). Но реставрация Ваттасидов была эфемерной. Смерть Бу Хассуна, предательски убитого во время битвы с Мухаммедом аль-Махди, означала окончательное падение ваттасидской династии и переход власти над всем Марокко в руки Саадийцев (13 сентября 1554 года).

Заключение. Сама по себе династия Ваттасидов не имела большого значения: ее представители только продолжали, ничего не меняя, политику Меринидов; они, правда, пытались, особенно вначале, бороться против португальских захватчиков, но иногда, не видя другого выхода, шли на переговоры с ними. Дело в том, что они взяли в свои руки страну, находившуюся в состоянии полнейшего разложения, от которой у них осталась только северная часть Марокко, от Умм ар-Рбии до Танжера, страну, слишком привыкшую к анархии, чтобы легко склониться перед властью, которая не несла ничего нового.

Но во второй половине XV века и первой половине XVI века династия была уже не одна в игре; рядом с ней, а затем и против нее в Марокко появились другие силы. Если правительство оказалось неспособным эффективно противостоять португальскому засилью, то марокканские массы не мирились с господством неверных. Движимые сложным чувством — оскорбленной религиозностью и одновременно ксенофобией, они пытались повсюду, где это было возможно, чинить препятствия чужеземцам. Так было на севере по соседству с Сеутой и Танжером, затем на равнинах Суса вплоть до оазисов Дра, когда португальцы основали Санта-Крус-Агадир.

Инстинктивная реакция марокканского народа приняла совершенно естественно религиозную форму: братства, марабуты, шерифы группировали вокруг себя сторонников, желавших одновременно изучать свою религию и защищать ее. В течение почти ста лет эти рассеянные силы действовали беспорядочно и фрагментарно. Наконец саадийским шерифам удалось на некоторое время объединить Марокко вокруг себя. Это политикорелигиозное брожение, со всеми его последствиями, сохранившимися до наших дней, составляет отличительную черту ваттасидского периода и придает ему большое значение.

Глава V.

Шерифская империя (1553–1830 годы)

I. Саадийская династия

История шерифских династий. В нашем распоряжении почти нет марокканских архивов, позволяющих изучать историю Саадийской и Алавитской династий; поэтому приходится обращаться к христианским источникам и к хроникам на арабском языке. Поиски, предпринятые полковником А. де Кастри в европейских библиотеках и архивах, позволили составить большой свод — «Sources inedites de l'Histoire du Maroc». Двадцать толстых томов, содержащих самые разнообразные документы и источники, дают в распоряжение историков секретные договоры, переписку послов или купцов, мемуары, контракты на фрахт, материалы торговых товариществ, рассказы путешественников, уже публиковавшиеся, но ставшие библиографической редкостью. Де Кастри снабдил их критическими предисловиями и ценными примечаниями. Этот значительный труд, который был продолжен П. де Сенивалем, а после его смерти Р. Рикаром, обновляет наши знания о шерифском Марокко.

Европейские источники тем более полезны, что туземные хроники, как правило, нуждаются в проверке. До XV века Марокко знало только педантичных грамматистов или ревностных богословов. Упорное сопротивление чужеземцам имело следствием создание национальной историографии. В своем капитальном труде «Les historiens des Chorfa» Леви-Провансаль дал ей правильную оценку, которой и следует придерживаться. Одно лишь перечисление фактов, без установления их соотносительной ценности и без пронизывающей их общей идеи. Панегирики и памфлеты в равной степени сомнительные. Плагиаты в высшей степени беззастенчивые. Историки, которых отдельные лица интересовали больше, чем события, были прежде всего официальными биографами; они видели только государя, его двор и его столицу. Ничего из того, что является стержнем марокканской истории с XVI века, в частности борьба центральной власти против религиозных вождей, не проскальзывает в их трудах.

Саадийская династия имела двух крупных историков: аль-Фиштали (1549–1621 годы) — государственного секретаря, ведавшего корреспонденцией, поэта-лауреата и историографа при аль-Мансуре, труды которого не сохранились, и аль-Ифрани (умер где-то в середине XVIII века), который, желая досадить султану Мулай Исмаилу, написал «Историю Саадийской династии в Марокко» («Нузхат аль-Хади»), восхвалявшую свергнутую династию. Этот труд и поныне является лучшим туземным источником. Среди всех алавитских историков выделяется аз-Зайяни (1734–1833 годы?), чистокровный бербер и замечательный политический деятель; в течение своей беспокойной жизни, заполненной почестями, падениями, многочисленными дипломатическими поручениями и заданиями, он написал несколько трудов, в том числе всеобщую историю от сотворения мира и историю алавитской династии, которая служила источником заимствований для его многочисленных преемников. Ему же мы обязаны очень интересной главой о саадийской династии, отрывок из которой был опубликован Леви-Провансалем на арабском языке в его «Extraits des historiens arabes du Maroc». В XIX веке один чиновник махзена ан-Насири составил всеобщую историю, не отличающуюся особой оригинальностью («Китаб аль-Истикса»), но весьма полезную для современного ему периода, а аль-Каттани с помощью предшествующих публикаций — перечень святых Феса («Салват аль-анфас»).

Наряду с собственно историческими работами марокканская литература XVI века в изобилии давала жития великих людей, религиозных особ всякого звания отчеты о путешествиях, перемежающиеся биографиями местных деятелей. Как в тех, так и в других источниках бездны агиографического материала можно извлечь некоторые факты, rari nantes.

Происхождение Саадийцев. Нам представляется полезным более подробно остановиться на возникновении саадийской династии, поскольку в предыдущей главе мы касались этого лишь в связи с падением Ваттасидов.

Арабское происхождение Саадийцев представляется бесспорным, по их принадлежность к шерифам оспаривалась, по крайней мере во времена их упадка. Тогда ходили слухи, что они происходили не от