Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - Виктор Валентинович Таки Страница 55

Параллельно Петербург оказывал давление на Румынию, чтобы обеспечить прохождение русских войск через ее территорию, а затем и вступление Румынии в войну на стороне России. Главная трудность заключалась в вопросе южной Бессарабии, которую Александр II был вынужден уступить в 1856 году по условиям Парижского мира и ныне был твердо намерен вернуть. Посетивший царя в Крыму в октябре 1876 года румынский премьер-министр Ион Брэтиану знал о намерении России вернуть территорию, которую сам Брэтиану, как и любой другой румынский националист, считал румынской. В отличие от некоторых туркофильских депутатов в румынском парламенте, Брэтиану и румынский министр иностранных дел Михай Когэлничану понимали невозможность противостоять России военным путем и готовились к дипломатической борьбе за южную Бессарабию после войны. Соответственно, русско-румынская конвенция, заключенная после напряженных переговоров 16 апреля 1877 года, утвердила территориальную целостность Румынии[674].

Тем временем 12 апреля 1877 года Александр II объявил войну Османской империи. Пройдя парадным строем перед царем в Кишиневе, русские войска пересекли Прут по новому железнодорожному мосту, спроектированному Гюставом Эйфелем, и вступили на территорию Румынии, которая вскоре провозгласила независимость и стала союзницей России. Полтора месяца спустя русские силы под командованием великого князя Николая Николаевича форсировали Дунай у Зимницы и быстро заняли центральную часть Дунайской Болгарии, оставив западную и восточную части страны под контролем значительных группировок османских войск. 24 июня русский авангард под командованием И. В. Гурко занял Тырново, столицу средневекового Болгарского царства, которое пало под ударами османов за пять столетий до этого.

В этот момент Николай Николаевич загорелся идеей быстрого броска через Балканы, который мог бы заставить османов оставить Рущук, Шумлу и Варну и отступить на юг для защиты Константинополя[675]. Великий князь фактически следовал логике изначального плана Обручева, который предполагал прорыв через Балканы к Адрианополю через территории, населенные преимущественно болгарами. В этой попытке главнокомандующего исполнить замысел главного русского стратега было несомненно нечто ироническое, принимая во внимание нелюбовь великого князя к Обручеву и его роль в отправке последнего на Азиатский фронт. Было в ней и немало трагического, поскольку Николай Николаевич был явно неспособен обеспечить максимальную координацию действий русских сил, от которой зависел успех этого смелого замысла.

Непосредственные подчиненные великого князя также были не на высоте. Его начальник штаба А. А. Непокойчицкий был одним из первых выпускников Академии Генерального штаба, а также ветераном Крымской и Кавказской войн. Однако в 1877 году Непокойчицкому уже было сильно за шестьдесят, и особой инициативы он не проявлял. Кроме того, он вскоре стал весьма непопулярен в действующей армии по причине своих связей с товариществом «Гергер, Горвиц и Коган», которое получило контракт на обеспечение войск продовольствием, но довольно часто не справлялось со своей задачей. Непосредственный подчиненный Непокойчицкого генерал-майор К. В. Левицкий был ровесником Обручева и одним из лучших в своем выпуске в Академии. Накануне войны он координировал деятельность военных разведчиков полковников Г. И. Бобрикова и П. Д. Паренсова в Румынии и на нижнем Дунае[676]. В то же время Левицкий не обладал выдержкой Непокойчицкого и, по оценке Милютина, был довольно рассеян. То обстоятельство, что и Непокойчицкий, и Левицкий были поляками, не добавляло им популярности в русской армии, хотя, по правде говоря, нет оснований заподозрить их в нелояльности.

В ноябре 1876 года в записке, составленной по предложению Николая Николаевича, Левицкий последовал Обручеву и Артамонову в вопросе выбора операционной линии. Он отмечал, что русской армии не стоит избирать наикратчайший путь через нижний Дунай, по которому русские войска двигались в прошлом, по причине наличия крепостей Силистрия, Варна и Шумла, угрозы британского флота в прибрежных районах, а также безлюдности этих местностей. Напротив, форсирование Дуная между Рущуком и Видином позволило бы быстро захватить балканские перевалы. По мнению Левицкого, появление даже легкой кавалерии в долине Марицы могло оказать «важное нравственное влияние» как на османские войска, которые все еще находились в Сербии, так и на болгарское население, что позволило бы «немедленно приступить к организации болгарских дружин». Включив элементы «народной войны» в свою стратегию, Левицкий в то же время не был чужд и прежних подходов и указывал на особую важность Рущука. Он предупреждал, что «до овладения этой крепостью предпринимать наступление за Балканы крайне опасно»[677]. Эта уступка принципу осадной войны объясняла усиление левого фланга русской армии и относительную слабость ее правого фланга, что имело фатальные последствия.

Более того, обстоятельства лета 1877 года были далеки от ситуации предыдущей осени, когда Обручев сформулировал свой план. За зиму османы сумели сконцентрировать значительные силы в Европе, а также укрепить свои позиции. Как уже отмечалось, Обручев осознавал это, и его обновленный план марта 1877 года сочетал бросок через Балканы с более систематическим занятием восточной части Дунайской Болгарии. Однако силы, находившиеся в распоряжении Николая Николаевича, были примерно на 50 000 солдат меньше, чем те, которые Обручев полагал необходимыми для исполнения своего обновленного плана. Это означало, что великий князь пытался реализовать изначальную идею Обручева – скорого продвижения ограниченными силами через Балканы – в условиях, которые были гораздо менее благоприятны, чем прежде. Будучи направлен на Кавказ, Обручев не имел возможности предупредить царя об опасности такой попытки.

В ретроспективе план Обручева мог быть успешно исполнен летом 1877 года только при условии, что османские силы, сконцентрированные на флангах русской армии, останутся совершенно пассивными. Так и произошло на востоке, в четырехугольнике крепостей, где командовал Абдул Керим Надир-паша. Однако командующий османским корпусом в Видине Осман Нури-паша проявил большую инициативу. Действуя против более слабого правого фланга русской армии, он захватил Плевну, откуда мог далее угрожать русским коммуникациям в центральной части Дунайской Болгарии. Продвижение основной массы русских войск за Балканы стало невозможным до тех пор, пока Плевна не будет отбита. Поскольку первые два штурма Плевны оказались неудачны, передовой отряд генерала Гурко, вступивший было в Забалканскую Болгарию, пришлось отзывать обратно. Фактический провал русского плана кампании способствовал массовому перемещению различных групп населения. С последствиями этого перемещения пришлось столкнуться временной русской администрации в Болгарии, что делает необходимым краткий обзор ее формирования и первоначальных мер, ею принятых.

Формирование временной русской администрации в Болгарии

В ноябре 1876 года Александр II назначил В. А. Черкасского главой временной русской