Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын Страница 53

С. Хрущева на пост Первого секретаря ЦК, до сих пор так и не прояснен. Чисто формально, судя по стенограмме этого Пленума ЦК[359], в самом конце его работы лично Г. М. Маленков, который председательствовал на вечернем заседании, уже за рамками исчерпанной повестки дня неожиданно предложил всем членам ЦК «утвердить первым секретарем Центрального Комитета товарища Хрущева» и, поставив этот вопрос на открытое голосование простым поднятием рук, сразу получил «желаемый» результат. Но все дело в том, что, ставя данный вопрос на голосование, он сослался на «одно предложение Президиума ЦК», которого по факту не было. Судя по известным мемуарам Л. М. Кагановича[360], на которые ссылаются многие историки и публицисты (Ю. В. Аксютин, Ю. В. Емельянов, Р. К. Баландин, Л. М. Млечин[361]), решение об учреждении внеуставного поста Первого секретаря ЦК и избрания Н. С. Хрущева на этот пост было принято совершенно спонтанно, без какого-либо обсуждения на Президиуме ЦК, а уж тем более его «коллективного представления». Кто был инициатором этого решения, догадаться, конечно, не трудно, поскольку в самом начале работы Пленума ЦК с «пожеланием» поставить данный вопрос на голосование к Г. М. Маленкову обратился не кто иной, как министр обороны маршал Н. А. Булганин, который, как известно, еще с 1930-х годов слыл давним соратником и даже личным другом H. С. Хрущева. Причем, судя по всему, это предложение было поставлено им в ультимативной форме, поскольку глава военного ведомства страны прямо заявил премьеру, что если тот не поставит данный вопрос на голосование, то он лично выступит с этим предложением перед членами ЦК. Поэтому Г. М. Маленков, посчитавший, что Н.А. Булганин «действует не в одиночку», решил не противиться воле своих коллег по Президиуму ЦК и выступить с этим предложением.

При этом известный знаток сталинской эпохи Ю. Н. Жуков, расценив само избрание H. С. Хрущева как крупное поражение его визави, высказал мнение, что оно, по сути, было неизбежно, поскольку в середине августа 1953 года за счет партийных средств, подконтрольных H. С. Хрущеву, он не только вернул всем ответственным сотрудникам аппарата ЦК пресловутые «конверты», но и выплатил им неустойку за последние три месяца[362].

Как считает подавляющее большинство нынешних историков (Р. Г. Пихоя, Ю. В. Аксютин, А. В. Пыжиков, Ю. Н. Жуков, Е. Ю. Зубкова, Р. К. Баландин[363]), именно избрание H. С. Хрущева Первым секретарем ЦК не только разрушило всю конструкцию «коллективного руководства», официально утвержденную сразу после смерти И. В. Сталина на мартовском Пленуме ЦК, но и дало старт коренному переделу власти от государственных структур, прежде всего Совета Министров СССР, к партийному аппарату и «секретарскому корпусу» на местах. Иными словами, та политическая реформа, которая совершенно сознательно была инициирована и проведена И. В. Сталиным, А. А. Ждановым и Г. М. Маленковым на двух Пленумах ЦК — в феврале 1941 года, а затем в марте 1946-го, — де-факто стала «корректироваться» в сторону прежней довоенной модели, где именно партийный аппарат и Секретариат ЦК играли ключевую роль в управлении страной. Конечно, до полного слома данной модели было еще довольно далеко, но первый шаг в этом направлении был сделан именно тогда. Более того, тот же Ю. Н. Жуков полагает, что избрание H. С. Хрущева новым партийным вождем привело к победе наиболее консервативных кругов, возвращению неограниченных прав Секретариату ЦК и изменению баланса сил в «узком руководстве», поскольку роль главного партийного идеолога отныне перешла от Петра Николаевича Поспелова к Михаилу Андреевичу Суслову, которую тот сохранит вплоть до своей смерти в январе 1982 года[364]. Более того, как утверждают ряд мемуаристов и историков (С. Н. Хрущев, С. С. Войтиков[365]), именно тогда H. С. Хрущев при формальном «лидерстве» премьера стал уже определять всю повестку дня заседаний Президиума ЦК и, по сути, предрешать все его решения.

Между тем, по мнению целого ряда историков (Р. Г. Пихоя, Ю. В. Аксютин, О. Л. Лейбович, С. Г. Москаленко[366]), новая аграрная политика изначально представляла собой некий компромисс между двумя основными подходами к решению главных проблем сельского хозяйства страны. Первый из них, якобы связанный с допуском отдельных элементов «семейного капитализма», с очень большой долей условности можно назвать нэповским, хотя, конечно, он рассматривался как «уступка обстоятельствам» и «временное отступление» от движения к полной и окончательной победе социализма. Правда, сами авторы этой «концепции» разошлись во мнении о том, кто же все-таки был главным выразителем этого подхода внутри Президиума ЦК. Например, профессора Р. Г. Пихоя и О. Л. Лейбович считали таковым Г. М. Маленкова, а их оппонент профессор Ю. В. Аксютин уверял, что доступные архивные документы, прежде всего стенограммы ряда Пленумов ЦК, «заставляют категорически возразить против данного утверждения». При этом сам профессор Ю. В. Аксютин так и не назвал имя главного «лоббиста» первого подхода, что довольно странно, ибо тогда в Президиуме ЦК «первым либералом» был именно Г. М. Маленков, а также, возможно, А. И. Микоян. Все же остальные члены высшего руководства страны, особенно H. С. Хрущев, В. М. Молотов, Л. М. Каганович и Н. А. Булганин, уж точно никогда не были замечены в либеральных воззрениях и «нэповских поползновениях».

Содержание второго подхода, главным «лоббистом» которого, по мнению этих историков, выступал прежде всего H. С. Хрущев, состояло в следующем: сельское хозяйство страны остро нуждается в новых технологиях, новой технике и новых кадрах. Именно синтез этих трех «новаций» в рамках социалистической системы хозяйствования и должен был обеспечить его реальный и непрерывный прогресс. А поскольку данный подход в целом соответствовал «сталинской традиции» строительства социализма на базе крупного машинного производства и полного обобществления собственности, то фактически предполагалось довести до логического конца все то, что начал усопший вождь: превратить все совхозы и колхозы страны в фабрики по производству сельхозпродукции, используя опыт технической реконструкции промышленного производства. Со временем именно этот подход становился все более превалирующим и в конце концов полностью поглотил первый. Причем в рамки этого «индустриального подхода» вписывался и новый курс на освоение целинных и залежных земель, который H. С. Хрущев инициирует буквально через полгода.

Хотя, как считает тот же профессор Ю. В. Аксютин, несмотря на то что «второе ("хрущевское") издание индустриализации сельского хозяйства» не только по замыслу, но и по методам реализации очень напоминало сталинскую модель, полного тождества между ними не было. Теперь она проводилась за счет государственных инвестиций, о чем вполне зримо говорила докладная записка первого заместителя министра финансов СССР