Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 52

В особенности это было характерно для западногерманского офицерского корпуса. Как уже говорилось, при создании западногерманских вооруженных сил в середине 1950-х гг. политикам пришлось прибегнуть к помощи бывших офицеров вермахта: другого квалифицированного кадрового резерва в ФРГ попросту не было. Укоренившийся в общественном сознании и официально принятый миф о «чистом вермахте», который якобы не участвовал в преступлениях нацизма, эффективно блокировал любые вопросы о прошлом западногерманской военной верхушки. Если поначалу на ключевые посты старались назначать офицеров, близких к заговору 20 июля, то очень скоро эта практика ушла в прошлое. В конце 1950-х в бундесвере служило почти 15 000 офицеров, из них 12 500 носили офицерские погоны еще в Третьем рейхе, а 300 и вовсе были эсэсовцами. Все без исключения генералы и адмиралы также служили в вермахте. Новый старый генералитет не видел никакой необходимости в переосмыслении собственного прошлого, гордился недавними «боевыми заслугами» и стремился придать западногерманской армии черты вермахта. Первый инспектор сухопутных войск генерал Ганс Рёттигер в 1956 г. при посещении военного училища заявил: «Вопреки всем препонам мы восстановим танковые войска в прежнем ключе»[131]. Борьба за демократизацию бундесвера будет в итоге идти с переменным успехом несколько десятков лет.

Разумеется, наиболее крупные гитлеровские военачальники, такие как Манштейн или Кессельринг, не могли оказаться в рядах западногерманских вооруженных сил. Слишком одиозными были эти фигуры, слишком хорошо известны их преступления. Не имели шансов и неисправимые нацисты вроде пилота-штурмовика Ганса-Ульриха Руделя, широко известного «героя» геббельсовской военной пропаганды. Первую скрипку при создании бундесвера играли генералы второго плана, не слишком известные широкой общественности.

Первым генеральным инспектором бундесвера — именно так назывался в новой армии высший военный пост — стал Адольф Хойзингер. Кадровый штабной офицер, участник Первой мировой войны, он встретил 1939 г. в составе операционного отдела генерального штаба Верховного командования сухопутных сил в Берлине. В 1940 г. он возглавил этот отдел. Хойзингер участвовал в планировании основных военных кампаний, включая нападение на Советский Союз. Во время войны против СССР он координировал борьбу с партизанами на оккупированных территориях, которая велась с небывалой жестокостью, в том числе в отношении мирного населения. Во время покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. Хойзингер стоял рядом с фюрером и получил серьезное ранение; еще не оправившись от него, был арестован гестапо за связь с заговорщиками, однако вскоре отпущен, поскольку никаких доказательств его соучастия обнаружить не удалось. В 1952 г. он занял ключевой пост в так называемом Ведомстве Бланка, занимавшемся подготовкой к созданию западногерманской армии. Вплоть до 1961 г. Хойзингер занимал важнейшую позицию в бундесвере, а затем возглавил военный комитет НАТО.

Другая ключевая фигура ранней истории бундесвера — генерал-лейтенант Ганс Шпайдель — мог похвастаться активным участием в заговоре против Гитлера и несколькими месяцами тюремного заключения. Только окончание войны спасло его от казни. Однако, если копнуть немного глубже, в прошлом Шпайделя обнаруживались жестокие меры против деятелей французского Сопротивления и участие в депортации французских евреев. Это было характерно для многих высокопоставленных офицеров и генералов вермахта: они прекрасно знали о военных преступлениях (хотя впоследствии это отрицали) и ничего не делали для того, чтобы их предотвратить. «Я только выполнял приказ» — так звучала характерная отговорка, которую в ФРГ обычно принимали без дальнейших вопросов.

В отличие от военных, юристы все же время от времени попадали под огонь критики и вынуждены были расплачиваться карьерами — иногда через многие годы после войны. Пауль Раймерс, член НСДАП с 1933 г., работал сначала в берлинском «специальном» суде (в таких судах дела рассматривались в ускоренном порядке, без соблюдения нормальной процедуры), а в 1943 г. стал членом печально известной Народной судебной палаты, занимавшейся политическими делами. Здесь Раймерс судил тех, кого обвинили в пораженчестве; достоверно известно, что им было вынесено более полутора сотен смертных приговоров. После войны судье пришлось выступать в роли подсудимого: сначала он два года провел в лагере для интернированных, а затем предстал перед судебной палатой, зачислившей его в категорию III — «незначительно виновный». Раймерс возмутился, подал апелляцию и был переквалифицирован в попутчики. В 1954 г. он, вооружившись всеми необходимыми рекомендациями, триумфально вернулся в судебную систему и девять лет работал судьей, после чего спокойно отправился на пенсию. Только к началу 1980-х западногерманское правосудие добралось наконец до своего служителя. В 1984 г. Раймерс повесился, чтобы избежать суда.

Одновременно с Раймерсом в 1933 г. в нацистскую партию вступили тысячи других немецких судей и прокуроров. Одним из них был Эрнст Кантор. С 1936 г. он работал в системе военных судов, а в 1943–1945 гг. служил главным судьей в оккупированной Дании. К концу войны на руках Кантора была кровь более чем ста участников датского Сопротивления. Это не помешало ему в ходе денацификации получить статус «невиновный» и вернуться в 1947 г. в судебную систему. С 1951 г. он работал в министерстве юстиции, а в 1958 г. получил назначение в Федеральный суд — верховный судебный орган ФРГ. Правда, год спустя его спешно отправили на пенсию. Причиной этой и некоторых других отставок стала информационная кампания, развернутая руководством ГДР: в 1957 г. в Восточном Берлине вышла брошюра под хлестким названием «Вчера кровавые судьи Гитлера — сегодня элита боннской юстиции». На ее страницах читатели могли найти краткие биографии 118 действующих западногерманских юристов, участвовавших в преступлениях нацистов. Неизвестно, как отреагировали бы в Бонне на выпад из ГДР (скорее всего, никак), однако содержавшиеся в брошюре факты привлекли внимание держав-победительниц, в первую очередь британского руководства и общественности. Волей-неволей от наиболее одиозных фигур пришлось избавиться.

Другим профессиональным сообществом, по уши увязшим в преступлениях Третьего рейха, были врачи. Выше уже говорилось о том, что в Нюрнберге их судили в рамках отдельного процесса. Разработка и реализация программ эвтаназии, бесчеловечные эксперименты над «расово неполноценными», массовые убийства в концлагерях — вот далеко не полный список того, в чем успели поучаствовать в годы нацизма многие германские врачи. Ученые-медики отличились на почве разработки и пропаганды псевдонаучных расовых теорий и евгеники. Тем не менее после 1945 г. подавляющее большинство таких преступников отделались легким испугом.

В качестве примера можно привести Отмара фон Фершуэра — немецкого ученого-медика, в годы Третьего рейха занимавшегося проблемами расовой гигиены и евгеники. В 1942 г. он был назначен директором берлинского Института антропологии, наследственности человека и евгеники им. кайзера Вильгельма. Фершуэр поддерживал тесный контакт с пресловутым доктором Менгеле, участвовал в