Национал-большевизм - Давид Л. Бранденбергер Страница 50

Нельзя сказать, что жизнь других народов СССР, помимо русского, совсем не нашла отражения в советской массовой культуре того времени. Однако «русским» темам отдавалось несомненное предпочтение как в количественном, так и в смысловом отношении. О различиях в подходе ко всему «русскому» и «нерусскому» пишет в своем дневнике московский журналист Н. К. Вержбицкий в связи с широко освещавшимся в прессе подвигом солдата нерусской национальности Ибрагимова. Журналист замечает, что в этом случае восторги прессы очень быстро утихнут, и противопоставляет этому традицию времен Первой мировой войны, когда подвигами таких героев, как, например, казак Кузьма Крючков, восхищались неделями[622]. Вержбицкий подразумевает, весьма проницательно, что люди иных национальностей считаются недостойными слишком большого внимания прессы и обречены на скорое забвение, в отличие от бесконечного восхваления воинской доблести русских героев прошлого и настоящего, от Кутузова до Зои Космодемьянской.

То, что источником подобного отношения были руссоцентристские убеждения, а не просто ориентализм, доказывает скандал, разразившийся в конце 1943 года в связи с деятельностью украинской партийной организации. Повод для скандала был довольно ничтожный — попытка украинских коммунистов опубликовать в центральной прессе письмо, зачитанное на массовом митинге, который состоялся в Киеве после его освобождения в ноябре этого года. В письме говорилось о дружбе русского и украинского народов и их совместной борьбе во время войны и утверждалась нерушимость этой традиции, подкрепленная множеством примеров из прошлого. Так, Даниил Галицкий якобы поддерживал Александра Невского в его сражениях с тевтонскими рыцарями, а Богдан Хмельницкий воссоединил Украину с Россией. И вообще, продолжали авторы письма, украинцы помогали русским «в войнах с шляхетской Польшей, в битвах под Полтавой, в походах Суворова, в армиях Кутузова, в полках Чапаева, Щорса и Боженко — всюду, где решалась судьба русского и украинского народов, где решался вопрос жизни и смерти этих двух народов, — везде и всегда народы-братья стояли вместе, вместе воевали и вместе побеждали». Помещая украинцев в явно ведомую позицию, авторы находили каждому деятелю украинской культуры соответствующего русского «учителя» — Котляревский соотносился с Рылеевым, Гоголь с Герценом, Шевченко с Чернышевским, Коцюбинский с Горьким. На основании этого «анализа» делался общий вывод: «Украина может быть свободна только в союзе с русским народом»[623].

Письмо было направлено в Агитпроп вместе с другими материалами, предназначенными для публикации, но вызвало резко негативную реакцию Г. Ф. Александрова:

«Оно противоречит историческим фактам и принятой всеми нашими народами и нашей партией оценке роли русского и других народов в истории Советского Союза. Известно и всеми признано, что русский народ является старшим братом в семье народов Советского Союза. “В России, — говорит товарищ Сталин, — роль объединителя национальностей взяли на себя великороссы” (Марксизм и национально-колониальный вопрос. С. 10).“… Мы, в силу исторического развития, получили от прошлого наследство, по которому одна национальность, именно великоросская, оказалась более развитой в политическом и промышленном отношении, чем другие национальности” (С. 74). Таковы факты, такова точка зрения партии на роль русского и других народов. Между тем, авторы письма уверяют, что ведущими народами в Советском Союзе являются два народа — русский и украинский. Авторы письма считают, что украинский народ играет такую же роль, что и русский народ…. Это утверждение играет на руку национализму».

Александров категорически отказался публиковать письмо и особо подчеркнул свое несогласие с утверждением, что Данил Галицкий способствовал Александру Невскому в его победах. В то время как Александр Невский сражался с тевтонскими рыцарями, заявил глава Агитпропа, Галицкий был втянут в «междоусобные войны против южных русских князей и потому не мог наносить совместный с Александром Невским удар против немцев»[624].

Русский шовинизм Александрова, подкрепленный авторитетными цитатами из выступления Сталина, не только объясняет, почему о подвиге Ибрагимова быстро забыли, а письмо украинских коммунистов охаяли, но и показывает, что шовинизм, царивший в Агитпропе и во всей идеологической работе, придавал советской пропаганде военных лет, традиционно национал-большевистской, дополнительный руссоцентристский, ура-патриотический оттенок. Советские идеологи отмахивались от всяких сомнений, вроде выраженного А. М. Панкратовой недоумения по поводу безудержной националистической пропаганды в марксистском государстве. Возможно, в партийных верхах и велись какие-то дебаты по этому вопросу, однако наружу никакого инакомыслия не просачивалось. Руссоцентризм пропитывал буквально всю культуру — литературу, театр, кино и музейную работу. Превознося славное прошлое России и подвиги русских солдат на фронте, национал-большевизм военного времени к 1945 году вытеснил из массового сознания все прочие идеологические альтернативы, основанные на пролетарском интернационализме и уважении к другим нациям.

Глава 10

Восприятие официальной пропаганды населением во время войны

В июне 1944 года красноармеец Николай Сафонов разразился перед товарищами тирадой по поводу того, что значит быть русским. Его слова настолько воодушевили одного из бойцов подразделения, что он записал их в свой дневник:

«Нужно быть исключительно ограниченным человеком, чтобы не знать, какое огромное место в мировой культуре занимают русская литература, музыка, художественное творчество. Пушкиным, Толстым, Репиным, Суриковым, Чайковским, Римским-Корсаковым, Глинкой гордится весь культурный мир, и тем более обидно, что есть «русские», не понимающие их величия. А ведь искусство — это моральный облик нации, ее душа.

Или взять науку. Разве в условиях реакции, неотъемлемой для России, могли быть в любой другой стране Менделеев, Павлов, Тимирязев, Циолковский?… Сколько великих открытий, сделанных в России, осталось под спудом, и сколькими воспользовались другие?

Имеет ли какой-либо другой народ таких личностей, как Петр и Ленин? Очень немногие. И ни один народ, пожалуй, не смог бы вынести напряжения трех революций и трех крупнейших войн на протяжении менее чем за полвека.

Буквально за 20–25 лет преобразилась огромная страна, воспиталось совершенно новое поколение людей, которые оказались способными удержать безумный натиск всей Европы.

У каждого русского могут быть свои взгляды на жизнь, на достоинства и недостатки нашего общественного строя, но не может не быть чувства гордости за свою нацию, за свой народ».

Эта пламенная речь примечательна тем, что передает в сжатом виде суть семилетней советской пропаганды. И даже один из товарищей Сафонова, Яков Каплун, почувствовал, что тот подался в мелодраму, и мягко прервал его: «Коля, хватит, а то это становится похожим на политинформацию»[625].

При всем своем красноречии Сафонов не был ни агитатором, ни офицером, ни даже членом партии. Он был типичным «выдвиженцем» сталинской эпохи; его призвали в Красную Армию рядовым со студенческой скамьи Московского высшего технического училища им. Баумана. Но если учесть его молодость и