Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров Страница 44

размывания „коллективного бессознательного“, составляющего фундамент традиционных культур; неспособно хорошо воевать, особенно в войнах, требующих большого самопожертвования – и вообще не готово к мобилизационному поведению». Возможно, оно не породит и высокой культуры, скорее уж-массовую американского типа. В целом великие свершения и даже демократия западного типа – не для него. Дело в том, что «формирование современной нации, в которой утрата коллективного бессознательного замещается институтами современного (рационального) общества, не состоялось или происходит в ущербном виде. Национальный распад… породил своеобразный тип модернизации… на индивидуальном или локальном уровне, а общественная ткань, доставшаяся от традиционного общества, используется лишь как материал». Национальная идея нашего современника – это дача за глухим забором. Более крупные «модернизационные коконы» формируются на корпоративном уровне, в виде частных фирм и компаний, а также банд и мафии.

Более широкая модернизация в таких условиях «достижима лишь путем расширения границы отношений в корпорации», то есть превращения разобщенной нации в «государство-корпорацию», построенную на рациональной основе. «Гражданин страны должен чувствовать себя членом государства-корпорации, которое дает своим членам определенные преимущества и защиту». Это единственный возможный ответ на продемонстрированную нами как обществом в 1980-1990-е годы «неспособность выстраивать горизонтальные связи и формировать на их основе институты управления обществом, тем самым создавая новые традиции, замещающие коллективное бессознательное». Пока же «социальная ткань общества в целом оказывается совершенно бесхозной. И чем интенсивнее осуществляются такие точечные модернизации, тем интенсивнее разрушается общая социальная ткань». То есть модернизация идет весьма успешно, но лишь на частном и групповом уровне, разрушая национальную идентичность и единство страны. Отсюда не только высокие заборы наших дач, но и крайне короткий горизонт планирования (максимум – на жизнь одного поколения). И это «еще одно подтверждение того, что современное российское общество не представляет собой нацию с присущими ей интеграционными механизмами». Решить эту стратегическую задачу, вероятно, предстоит будущим поколениям россиян – если хватит исторического времени.

Кто и куда стремится вести Россию?..

Акторы макро-, мезо– и микроуровней современного трансформационного процесса

Под общ. ред. Татьяны Заславской

М.: МВШСЭН, 2001

Книга представляет материалы одного из многочисленных научных симпозиумов под общим названием «Куда идет Россия?», инициатива запуска которых в 1993 г. принадлежала Татьяне Заславской и Теодору Шанину. На протяжении длительного времени в их рамках обсуждались важнейшие вопросы и проблемы современного развития России, а затем по итогам обсуждения выходила книга – сборник важнейших выступлений. В симпозиумах принимал участие весь цвет отечественной социальной науки, а обсуждавшиеся проблемы были весьма острыми и актуальными, поэтому знакомство с их материалами даже спустя много лет имеет смысл. Так, дискуссия 2001 г. была посвящена социальному субъекту (субъектам) трансформаций, пережитых Россией в 1990-е годы: кто все это устроил, осуществил, реализовал именно таким образом, что трансформация приняла чрезвычайно болезненный и травматичный характер, ее ход был хаотичным и противоречивым, а результаты – маловдохновляющими?

Политика, экономика, социально-культурная сфера – это арены, где сотрудничают и соперничают десятки миллионов людей с собственными представлениями, привычками, интересами и мотивами. Тем более в ситуации крупномасштабных преобразований, которые затрагивают позиции большинства членов общества! Здесь логично возникает вопрос об элите, задумавшей преобразования и выигравшей от них, о низовых слоях, которым пришлось адаптироваться и привыкать к навязанным сверху изменениям, и об игроках мезоуровня – субэлитных слоях, посредничающих между элитой и массами. Так как мы имеем дело со сборником, общая концепция в материалах просматривается слабо, скорее представлены различающиеся и даже противоположные точки зрения на предмет – и тем полезнее спустя два десятилетия знакомиться со всеми, чтобы с высоты накопленного опыта разобраться, кто был прав, а кто ошибался в дискуссиях прошлых времен. Каждый читатель волен выбирать именно те статьи/выступления, которые ближе именно ему. Меня в сборнике больше всего заинтересовали подходы видных исследователей общественного мнения – Татьяны Заславской, Юрия Левады, Бориса Дубина.

Статьей Заславской – организатора и вдохновителя всего проекта – сборник открывается, и первый вопрос, который ставит автор, звучит так: «Справедлива ли точка зрения, что трансформация российского общества полностью зависит от воли узкого круга людей, в то время как остальная часть общества практически не играет в ней никакой роли?» По оценке автора, после 15 лет перемен наше общество, долгое время бывшее объектом политики, разрабатывавшейся и реализовывавшейся партией и государством, только начинает пробуждаться, постепенно обретая субъектность. Происходит трансформационный процесс, который Заславская определяет как изменение институциональной структуры общества («правил игры»). Следствиями этого становятся сдвиги в социальной структуре (изменение социальных практик) и культуре. В этих изменениях принимают участие отнюдь не все социальные субъекты, а лишь их часть (эту часть она именует акторами). Основными акторами на макроуровне (уровень институтов) Заславская считает элиты, массы же являются акторами только на микроуровне (уровень практик). Между элита ми и массами выделяется слой «мезоакторов трансформационного процесса» – «широкий, внутренне резко иерархизированный слой людей, занимающих промежуточное положение», являющийся одновременно и управляющим, и управляемым слоем. Здесь и чиновники, и менеджеры и собственники фирм, и лидеры неформальных сетей. Автор рассматривает, как происходит трансформация на всех трех главных уровнях, какие интересы преследуют основные акторы и какие сценарии развития страны в этой связи вырисовываются (20 лет спустя можно сказать, что набор сценариев обрисован достаточно верно, и один из них реализовался на практике).

Статья Юрия Левады посвящена в основном советской элите и той роли, которую она сыграла в распаде СССР. О собственно российском периоде истории он практически не говорит. Под элитами автор понимает «властные и околовластные, обслуживающие и конкурирующие социальные структуры и группы, обладающие большими ресурсами культуры, опыта, активности», и замечает, что резкое противопоставление «элиты – массы» характерно преимущественно для традиционных обществ либо для обществ, переживающих «догоняющую модернизацию». После того как модернизация стала фактом, полагает социолог, такое противопоставление теряет определенность и отчетливость, размывается. Для советской истории роль элит была определяющей: «как стимулом, так и тормозом модернизации главным образом выступали соотношения сил внутри элитарных структур (а отнюдь не конфликты правящей элиты с угнетенной массой)». Соответственно, и все политические кризисы советского времени он считает кризисами «внутри правящей элиты, неспособной вывести общество на „нормальный“ путь и трансформироваться в „нормальный“ для развитый стран» политический класс. Если массовые факторы и участвовали в советской политике, то в «зрительской» форме, или в «страдательном залоге». Вопрос, какой будет элита постсоветского общества, для Левады открыт, он только предупреждает, что перспектива реального реформирования советских элит, как и общества в целом, будет очень длительной.

Борис Дубин пишет о России как «стране зрителей». В фокусе его внимания – «массовизация» российской аудитории, процесс подчинения