Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Синицын Федор Леонидович Страница 4

Аналогичный рост показывал восточноевропейский «соцлагерь». По советским данным, с 1951 по 1961 г. среднегодовой темп роста промышленного производства соцстран составлял 12,6 %, тогда как в «капиталистическом мире» — в среднем 5 % (в 1956–1961 гг. этот показатель и вовсе упал до 4,1 %)[109]. По выводам Института экономики мировой социалистической системы АН СССР, сделанным в 1965 г., «соцлагерь» располагал «могучей индустрией, которая служит прочной основой его дальнейшего движения вперед»[110]. Хотя историк экономики Г. ван дер Вее считает, что сопоставлять показатели развития экономики обоих блоков сложно, так как у них были приняты разные подходы к таким оценкам, тем не менее он признает, что социалистическая система обладала внушительным потенциалом роста[111].

Высокими темпами рос жизненный уровень населения СССР[112]. В 1953–1964 гг. рост среднемесячной номинальной заработной платы рабочих и служащих составил почти 50 %. Возросло потребление мяса, молока, рыбы. В июне 1956 г. была введена новая система пенсионного обеспечения, увеличившая размер пенсии. Возраст выхода на пенсию был одним из самых низких в мире: для мужчин — 60 лет при стаже работы в 25 лет, для женщин — 55 лет при стаже в 20 лет. После принятия в 1961 г. новой Программы КПСС, поставившей целью построение коммунизма, в стране были реализованы некоторые приятные для народа «коммунистические новации»: в столовых появились хлебницы с бесплатным хлебом, в городском транспорте исчезли кондукторы, взимавшие плату за проезд[113].

СССР обладал первенством в ряде наукоемких отраслей, в том числе в освоении космоса и электроэнергетике, вышел на первое место в мире по производству отдельных видов машинной техники[114]. В стране был дан огромный импульс для технического обучения, научных исследований и разработок и технических инноваций[115]. Распространившаяся к 1960-м гг. в развитых странах мира «научно-техническая революция»[116] (НТР)[117] затронула и Советский Союз, где стали развиваться принципиально новые производства[118]. В июле 1955 г. был проведен специальный пленум ЦК КПСС, провозгласивший курс на использование достижений научно-технического прогресса, и затем началась разработка программы научно-технического рывка, которая в 1961 г. легла в основу третьей Программы партии[119].

Кроме того, в СССР был совершен прорыв в области постиндустриальных технологий (образование, культура, наука, инженерное и социальное творчество)[120], появились ростки «постиндустриального общества»[121].

Советский опыт оказал влияние на всю планету[122]. Во всем мире после 1917 г. произошел рост популярности коммунистической и социалистической идеологии (да и вообще идей, альтернативных тем, на которых стоял «капиталистический мир»), а также увеличивалось разнообразие моделей социально-экономического развития[123]. Британская газета «Таймс» в 1932 г. писала, что «демократия (западного образца. — Ф.С.) как форма правления обречена и должна будет уступить место более эффективной форме правления, способной мобилизовать массы»[124]. Как отмечал советский философ Х.Н. Момджян, «социализмом оперировал» даже А. Гитлер[125].

В условиях «Великой депрессии», разразившейся в «капиталистическом мире» на рубеже 1920-х и 1930-х гг., взгляды многих западных экспертов обратились к советскому опыту — в частности, к планированию народного хозяйства, которое еще недавно считалось образцом недопустимого государственного вмешательства в экономику. Американские экономисты Г. Хилл и Р. Тагвелл, близкие к администрации Ф. Рузвельта, заявили, что «Россия показала реальность планирования»[126], а Е. Домар признавал, что «в советской литературе появились весьма сложные и интересные модели роста», которые были «более полно развиты, чем аналогичные попытки, предпринятые на Западе, за исключением работы Леонтьева[127] (он, в частности, указывал на статьи Г.А. Фельдмана и Н.А. Ковалевского, опубликованные в СССР в 1928 и 1930 гг.)[128].

После Второй мировой войны позиции «капиталистического мира» были подорваны, так как коммунисты получили власть в большинстве стран Центральной и Юго-Восточной Европы, Китае, Северной Корее и Северном Вьетнаме, входили в состав правительств ряда стран Западной Европы. На всей планете возросла популярность коммунистических и социалистических идей — например, в Западной Европе явно обозначилась «левая тенденция»[129]. Когда в июне 1945 г. к власти в Великобритании пришла Лейбористская партия, ее предвыборный манифест гласил, что она «является социалистической партией», и «ее конечная цель — установление Социалистического Содружества Великобритании». В 1950-х гг. среди лейбористов продолжали циркулировать социалистические идеи и звучали призывы к усилению реформ соответствующей направленности[130]. В послевоенный период идея планирования капиталистической экономики ставится во весь рост — особенно во Франции[131]. Кроме того, воздействию СССР и «советского блока» Запад, как минимум частично, обязан своими достижениями в социальной сфере[132].

В послевоенный период западные эксперты признали «экономику советского типа» конкурирующей хозяйственной системой и стали внимательно изучать, извлекая практические выводы как для внешней, так и для внутренней политики стран Запада. К 1960-м гг. в сотнях университетов стран Запада были созданы советологические исследовательские центры и институты, а также вырос интерес к теориям К. Маркса. Если в довоенной советологии господствовало мнение, что советская экономическая система — это исторический эксперимент, обреченный на скорую неудачу, то после Второй мировой войны «экономику советского типа» западные эксперты признали конкурирующей хозяйственной системой и стали внимательно изучать[133]. Известный американский экономист Дж. Гэлбрейт писал, что «никогда ни к одной экономической и политической системе не относились с таким удивлением и уважением, как к коммунизму в середине 1960-х годов»[134]. Как отмечает американский экономист Р. Аллен, все выглядело так, будто советская модель действительно могла стать «наилучшим путем развития бедной страны»[135].

Данные, имевшиеся о состоянии массового сознания[136] в Советском Союзе[137], говорили о высокой степени лояльности населения[138], позитивной оценке им своего государства, его места в мире[139], сохранении доверия к власти[140]. Поэтому руководство страны было уверено, что в СССР господствует «социалистическое сознание» (хотя и признавалось наличие «у отдельных людей… различного рода явлений, чуждых социализму», и вполне справедливого недовольства «отдельными, редкими» проблемами в жизни страны — например, бюрократизмом)[141]. Советские идеологи считали, что приверженность делу партии усиливается с ростом образования граждан, мировоззрение которых становится все более «научным»[142], т. е. соответствующим концепции «научного коммунизма» и других аспектов идеологии. Значимых проблем для советской системы в сфере массового сознания не прогнозировалось.