Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев Страница 38

В это время среди новациан действительно встречалось немало лиц почтенных и достойных. В указанном случае можно находить лишь обнаружение беспристрастия историка, каковым качеством в самом деле отличался Сократ, как увидим ниже. А главное — другой церковный историк, Созомен, современник Сократа, тоже очень много похвального говорит о новацианах, и однакож никому не приходить на мысль, на основании этого признака, выставлять Созомена сектантом, новацианином.[164] Оправдывая Сократа, мы тем не менее должны сознаться, что он в своих хвалах представителям Восточного новацианства заходит слишком далеко. Так, он выставляет некоторых из них чудотворцами, напр. епископа новацианского Павла (VII, 17, 39) и новациана — монаха Евтихиана (I, 13), окружает новацианского епископа Агелия ореолом высшей святости (IV, 9), благоговеет пред богословскою мудростью новацианина Сисиния (V, 10) и т. д. Но все это еще не может доказывать того, что сам Сократ был сектантом. Достаточно признать, что он несколько увлекался новацианскою сектой. Пожалуй еще можно допускать, что он родился в семье новацианской, воспитался в воззрениях этой секты, но потом обратился к православию[165]. Что Сократ, когда писал свою историю, был человеком, принадлежавшим к православной церкви, а не был последователем новациан, на это можно представить очень ясные свидетельства из его истории. Так в одном месте этой последней он называет «церковию» только представителей кафолической веры, а новациан противопоставляет членам церкви (II, 38). Очевидно, он признает, что новациане стоят вне церкви, а этого конечно Сократ не сделал бы, если бы он принадлежал к секте новацианской. В другом месте своей истории Сократ говорить: «считаю нужным не молчать и о том, что происходило у других», и затем перечисляет «ариан, новациан и прочих еретиков» (V, 20). Ясно видно, что историк смотрит на новациан, как на общество, которое почти так же далеко отстоит от церкви, как ариане и другие еретики. Разумеется, новацианин не стал бы причислять себя к еретикам, а следовательно и Сократ не стал бы уравнивать новацианское общество с другими различными еретическими обществами, как он делает это в своей истории. Не мешает указать еще вот на какой факт: патриарх Константинопольский Нектарий, по совету некоего лица, уничтожил особенную должность духовника для христиан своей церкви, каковая должность введена раньше, в противодействие новацианам, не признававшим земного видимого покаяния. Сократ заметно не одобряет за это Нектария (V, 19). Но если бы Сократ был новацианином, он должен был бы радоваться такой мере, так как она, казалось, благоприятствовала воззрениям новациан. Вообще нет сомнения, что Сократ относился к господствующей церкви с полнейшею преданностью. И так, нет твердых оснований считать Сократа приверженцем новацианства.[166]

По своему религиозно — духовному направлению Сократ был сторонником Александрийской богословской школы, в том виде, какой она получила в IV и V веках. Оттенок направления школы Александрийской лежит на церковной истории Сократа и придает ей своеобразный характер. Сократ является усердным почитателем таланта, трудов и памяти Оригена. Он, видимо, восторгается этим столпом Александрийской школы. Он находит, что все написанное и высказанное Оригеном одинаково хорошо и что не следует в сочинениях Оригена одно хвалить, а другое хулить (VI, 13. 17). Мало того: он является жарким апологетом Оригена, когда ему приходится говорить о врагах этого последнего (II, 21 fin.; III, 17). Явный знак, что Сократ был верным другом Александрийской школы. Он с большим восторгом говорит о прочих Александрийцах — Григории Богословt (V, 7), Афанасии Великом. Затем, он восстает на защиту Евсевия Кесарийского, этого известного поклонника Оригенова, когда кто-либо покушался подвергнуть сомнению православие Евсевия (II, 21). Все — признаки принадлежности Сократа к школе Александрийской. Несомненно, наконец, что Сократ в изъяснении св. Писания был аллигористом — в духе той же Александрийской школы. Так, при одном случае выражению Христа в евангелии от Матфея: «когда будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» — он дает смысл не буквальный, а таинственный: это значит, говорит он, что евангелие предписывает чуждаться жизни века сего и искать вышнего Иерусалима (V, 7). В догматическом отношении Сократ стоял на той же точке зрения, на какой стояли многие из приверженцев александрийского направления в V веке. В вопросе о природах во Христе он склонялся к монофизитству. «Человечество и Божество во Христе, рассуждает он, соединены так, что они уже не два, а одно»[167] Очень возможно, что если бы Сократ дожил до открытого появления монофизитства, то он пристал бы к этой ереси: задатки для этого в нем уже были. Но он, по всей вероятности, умер ранее этого времени и должен быть причисляем к православным сынам церкви V — гo века. Быть может, это-то близкое к монофизитству воззрения Сократа побудило знаменитого Фотия заметить о Сократе (в его «Библиотеке»), что историк этот не очень точен в догматических истинах.[168]

Об источниках церковной истории Сократа, после того как мы сообщили уже сведения о главнейших источниках исторических трудов как Сократа, так и Созомена с Феодоритом, нам приходится теперь сказать немногое.

В числе особливых источников, бывших под руками Сократа при написании им своего труда, заслуживает внимания одно церковно — историческое сочинение древности, до нас не сохранившееся. Это — церковная история некоего пресвитера Филиппа Сидита (т. е. из города Сида), более обстоятельные сведения о которой находим у одного Сократа и считаем не без интересным сообщить их. Этот историк Филипп, по словам Сократа, был родом из города Сида в Памфилии, в Малой Азии. Он много занимался науками и имел прекрасную библиотеку; отличался усердием по части написания книг. Так он опровергал сочинения Юлиана, направленные против христиан. Его церковная, или — как он назвал ее — «христианская» история была обширным произведением. Она разделялась на 36 книг: каждая из книг состояла из нескольких томов (т. е. более или менее пространных глав), так что всех томов вышло у него почти 1000. Сократ говорит: «в своей истории Филипп хотел показать его необычайную ученость; он внес в свою историю многое, относящееся к другим наукам, например к философии, геометрии, астрономии, музыке (т. е. словесности), к естественным наукам. Как знаток естественных наук, он описывал острова, горы, деревья. В общем, сочинение вышло чрезвычайно растянутым и — по словам Сократа — бесполезным как для людей неученых, так и для ученых, для неученых оно было непонятно вследствие искусственной напыщенной речи, а ученым оно не нравилось вследствие часто встречавшихся в нем повторений одного и того же». А главное — он допустил большие ошибки хронологические. Например, повествуя о временах Феодосия