Военная история Грузинского гренадерского Е. И. В. Великого князя Константина Николаевича полка В связи с историей Кавказской войны - Георгий Николаевич Казбек Страница 37

Утомленные солдаты хотя и успели перейти за Салават-чай, но понесли сильный урон[119].

«Не желая допустить лезгин долго торжествовать возвращение завалов, – доносит Симборский, – я приказал Грузинскаго гренадерскаго полка майору Огиевскому с 3-ю и 9-ю фузелерными ротами того же полка и с 7-ю и 8-ю Эриванскаго, с рассветом 30 мая, выгнать неприятеля из завалов, и, разрушив эти последние, занять двумя ротами удобный пункт по ущелью, а с остальными двумя следовать вниз к дер. Гуйнюк». Огиевский двинулся ночью по данному направлению и успел спуститься с горы раньше чем лезгины стали в ружье.

Дальнейшее движение Огиевскаго было сопряжено с большими затруднениями: лезгины на каждом шагу перерезывали ему дорогу но, будучи отбиваемы, дали ему возможность безпрепятственно проникнуть далее. В тот же день войска оставшияся на горе заняли часть неприятельских завалов[120].

Между тем положение нашего отряда делалось час от часу труднее. Вот как говорит Симборский в рапорте от 31 числа: «Положение отряда ухудчается ежечасно, пототому что многочисленныя скопища вольных дагестанцев, к которым присоединились жители Буржа и Хнова, совершенно пересекли нам сообщение с Шекинскою провинциею; сухарей люди имеют с уменьшенною дачею с нуждою на четыре дня; патронов не более 70-ти на человека и только по нескольку зарядов нагорныя орудия; к тому же транспорт ожидаемый с майором Огиевским может быть легко задержан и безпрестанныя схватки с неприятелем значительно уменьшают отряд и возвышают дух неприятеля».

В ночь на 31 число лезгины усилились еще более; они вновь заняли Салават, окопали его новыми завалами и еще более затруднили нам доставку воды. Не имея сил решительным ударом опрокинуть неприятеля, Симборский переправил две роты Грузинскаго полка за Салават-чай, с целью удалить неприятеля от леваго его берега. Командиры рот штабс-капитан Валов и подпоручик Вашклевич стремительно атаковали передний ряд завалов, выбили неприятеля но, вместо того чтобы ограничившись этим возвратится назад, они, «увлекшись пылкою храбростью», начали преследовать неприятеля далее. У втораго ряда завалов гренадеры, встреченные тысячами пуль, потеряли своих начальников и, выбившись из сил, должны были с большим уроном отступить к реке. С этих пор смелость лезгин удвоилась а отряд Симбирскаго постоянно уменьшаясь, терял последнюю возможность надеяться на успех. Донося об этом корпусному командиру, Симборский прибавляет: «При всех исчисленных лишениях отряда при нем находится по сие время два обер-офицера и 30 нижних чинов ранеными, сверх 10-ти больных, и отряд стоит вблизи снеговых гор без палаток и теплой одежды и если не получит он через три дня ожидаемаго продовольствия, долженствующаго прибыть сюда, при четырех ротах пехоты и одном горном орудии с майором Огиевским, то нельзя определить меру бедствий, которыя нас здесь ожидают».

Представляем читателям судить о положении Симборскаго и его отряда. Он находился в такой крайности, в которой трудно было бы что-нибудь посоветовать. О наступлении нечего было и говорить. Отступление едва ли не было ужаснее. Утомленные солдаты, без пищи и одежды, с въюком и орудием, запряженным чуть живыми лошадьми, рисковали честью своего знамени и славою заслуженною победами под Ахалкалаками, Асландузом и Ленкоранью. Трудно сказать, на что решился бы Симборский, если б его положение продлилось еще одне сутки; но счастливый случай не допустил гренадер до безславие: 1-го июня к Симборскому явились с повиною страшины бунтовавших деревень. Это было вследствие победы Головина над сборищем лезгин при Аджиахуре.

Симборский с достоинством встретил старшин, взял их в качестве аманатов и с ними вместе возвратился в Гуйнюк. 19 числа генерал получил приказание прекратить военныя действия.

Между тем как отряд Симборскаго бедствовал на Салавате, Чеченский и Самурский отряды блистательным образом исполнили свои задачи: 11-го числа Головин заложил укрепление Ахты, а 24-го генерал-лейтенант Граббе взял резиденцию Шамиля Ахульго.

21 числа Головин переехал через главный хребет по вновь устроенной дороге через Ахты и Элису.

По окончании ахтинской экспедиции, баталионы Грузинскаго полка остались частью в Нухе и частью в Элису для разработки дорог на вновь занятых местах и в конце года возвратились в штаб-квартиру.

Военная деятельность на Кавказе с 1840 года преимущественно обращена против горцев со стороны Кавказской линии. Закавказье было приведено в мирное состояние. Единственный пункт, который еще требовал постоянной бдительности, был левый берег Алазани т. е. Лезгинская кордонная линия; но война здесь ограничивалась наблюдением за лезгинами, безпрестанно переходившими через хребет с целью грабить наши поселения. Само собой понятно, что это мирное состояние Закавказья дозволяло обратить внимание на внутреннее состояние войск и здесь на первом плане стояло устройство хороших помещений для солдат.

С 1840 по 1845 год части Грузинскаго полка были употреблены для устройства крепости Александрополя, для занятия караулов, в г. Тифлисе и для поправления помещений в г. Гори. В конце 1845 года 1-й и 2-й баталионы были направлены на левый фланг Кавказской линии для участия в устройстве укреплений на правом берегу Сунжи[121]. О действиях этих баталионов сказано вслед за этим.

Вопрос об удобном размещении солдат на квартирах не мог не обратить на себя внимания кавказскаго начальства. Еще князь Цицианов, в 1804 году, делал представление о необходимости ассигновать деньги для устройства казарм. Смерть главнокомандующаго не позволила ему привести план в исполнение, хотя правительством и было ассигновано на этот предмет до 50 т. рублей ассигнациями. Постоянные походы лишали возможности обратить рабочия руки на устройство казарм, и солдаты, поселенные в саклях тесных, сырых и часто не совсем безопасных от разрушения[122], заболевали в громадном количестве. Вследствие этого, генерал Тормасов вошел с представлением об устройстве казарм в Тифлисе; но и его предположению суждено было остаться надолго неисполненным. Только с 1840 года в программу занятий войск были внесены работы по устройству штаб-квартир и казарм.

В предположениях о действиях в 1840 году, генерал Головин между прочим указывал на необходимость отдыха войскам, которыя в последния годы потерпели значительную убыль в людях. Одною из главных причин смертности, корпусный командир считал дурное помещение солдат на квартирах и потому обратил на этот предмет особенное внимание.

Грузинский гренадерский полк имел в Гори одну полуразрушенную казарму, устроенную в 1824 году, в трех верстах от города, на низменном месте, окруженном болотами. Казарма эта, наскоро устроенная для Херсонскаго гренадерскаго полка, уже в 1842 году была так ветха, что грозила обрушением. Вместе