Авангард и «Анархия». Четыре мятежных месяца самоуправляемого просвещения - Анна Бражкина Страница 34

Подрядчики-режиссеры наперерыв стараются друг перед другом в изыскании «боевиков», т. е. картин, имеющих шумный успех, вызывающих хвосты у касс и битком набивающих кинотеатры.

«Боевики» подымают рыночный курс кинофабрики и подрядчика.

Фабрика получает доходы, а подрядчик – известность и авторитет режиссера.

В результате создаются лубочно-порно-графические пьесы, лишенные здравого смысла и рассчитанные на вкусы дикарей.

Примером может служить прошедшая недавно в московских кинотеатрах драма «Сатана ликующий»[325].

«Суровый аскет, неустанно проповедующий отречение от всех благ жизни, ‹пастор Тальнокс пользовался› уважением и влиянием среди прихожан всего села».

С пастором жил художник Павел, «робкий, природой обиженный, горбатый человек, в молитве и искусстве черпающий силы для борьбы с жизнью», и его жена Эсфирь, сестра умершей жены пастора.

Начало вполне жизненное, но тут вмешивается автор-режиссер, и дело принимает кинографический оборот.

«В одну бурную ночь в дом пастора пришел неведомый странник, олицетворяющий собою греховное, сатанинское начало, который влил яд греховного соблазна в души мирных обитателей дома пастора».

Пастора, художника и его жену вдруг потянуло в шумный город и привело в лавку аптекаря Иверсена, где они увидели картину «Сатана ликующий».

Денег у пастора не было, поэтому он просто-напросто в следующую ночь украл эту картину из лавки, принес ее домой и на радостях вступил в любовную связь с женой художника, «прославляя картину сатаны».

Но скоро виновных постигла кара Божия: горбатый художник нечаянно упал с купола церкви на пастора Тальнокса, и оба они были убиты наповал.

Долго рыдала жена художника, оплакивая, по желанию автора, одного только пастора, и «навсегда покинула затем родное село».

Такая душу раздирающая своей нелепостью кинодрама могла создаться у ее автора, если он нормальный человек, только на почве злоупотребления денатуратом.

И надо удивляться публике, которая не выражает никакого протеста при демонстрировании такой потрясающей ерунды.

Неужели так низко пали вкусы и так отупела кинематографическая публика, что нужно заинтересовывать ее немыми сценами из области идиотизма и бить палкой по ее нервам?

И это не единственная исключительно глупая пьеса.

Таких тысячи.

Месяц тому назад тут же, в Москве, демонстрировалась драма «На алтарь красоты»[326]. (Два брата-соперника из-за мраморной статуи, изображающей голую женщину, вцепились друг другу в горло и задушили один другого насмерть.)

Драматическая развязка вызвала в кинотеатрах дружный хохот публики, но этим все и ограничилось, публика разошлась по домам, и только…

А специальная «Кино-газета»[327], лейб-орган какой-то фирмы, редактируемый тем же профессиональным режиссером[328], витает в облаках и вычурным языком копается в философии искусства, в проблемах кинотворчества, в основах светотворчества и в безграмотной передовице «Через голову» развязно бросает сторонникам национализации кинопромышленности страшную угрозу: если попытаетесь предписать художнику (?), что он должен сделать, то искусство или совершенно погибнет, или выродится в грубую форму (!) ремесла.

Простодушный автор передовицы заблуждается: национализация, если бы она и была проведена в жизнь, должна была бы прежде всего «предписать», чего не надо делать, и большинство «художников» и просто выгнала бы метлой из «искусства», отправила их в школу учиться грамоте.

Еще курьезнее обращение редакции «Кино-газеты», напечатанное крупными буквами на видном месте: «Редакция приветствует каждого, кто любит и верит в кино, каждого, кто пытается разгадать его сущность, сорвать с его лица загадочную маску и открыть действительное лицо Великого Немого, нового десятого искусства».

Эстетика знает пять современных искусств: живопись, музыку, поэзию, скульптуру и архитектуру.

А редакция «Кино-газеты» в первый же год своего существования имеет уже 10 искусств и не может самостоятельно, не жалея затрат, сорвать маску и открыть действительное лицо Великого Немого!.. Поразительно!

Просвещенные же люди эти «художники» из нового «десятого» искусства!

Магнето

КИНОАЛЬФОНСАМ «ДЕСЯТОГО ИСКУССТВА»

Анархия. 1918. 24 апреля. № 45. С. 4

Говорят, несколько лет тому назад одно высокопоставленное лицо нашло в булке большого черного таракана.

Немедленно был доставлен пекарь, и лицо, указывая на таракана, грозно спросило:

– Это что?..

Пекарь не растерялся, положил таракана в рот, с приятным выражением лица съел его и почтительно ответил:

– Изюм-с, ваше …во!

Находчивость ловкого торгаша развеселила сановника, уничтожила вещественное доказательство и избавила виновника от ответственности.

Точно так же хотела поступить и редакция «Кино-газеты» в ответ на ряд статей, появившихся за последнее время в газетах и обличающих кинопромышленность в спекулятивной деятельности, кинотворчество – в литературной безграмотности и антихудожественности, а самую редакцию «Кино-газеты» – в невежестве.

Спекулятивная деятельность кинопромышленности и безграмотность пресловутого кинотворчества очевидны; каждый грамотный посетитель кинематографа знает, что из сотни виденных им картин, может быть, только две-три не могут быть названы, как остальные, порнографической ерундой.

Поэтому останавливаться на этом и повторять то, что всем известно, не стоит.

А вот невежество почтенной редакции «Кино-газеты», составляющей букет из художников-режиссеров, руководителей русской кинографии, требует высказать несколько слов.

В № 12, стр. 2, редакция «Кино-газеты» напечатала крупным шрифтом на видном месте, что она «приветствует каждого, кто любит и верит в кино, кто пытается разгадать его сущность, сорвать с его лица загадочную маску и открыть действительное лицо Великого Немого, нового десятого искусства».

Это и был тот большой таракан, которого грамотная публика нашла в киностряпне и поставила на очную ставку с художниками из «десятого искусства».

Эстетика знает пока только пять современных искусств: живопись, музыку, поэзию, скульптуру и архитектуру, а киноредакция, узнав случайно, что мифология насчитывала девять муз, решила, что и искусств, наверное, девять.

После такого открытия оставалось уже немногое, и это было сделано просвещенной редакцией: не щадя затрат, она открыла новую десятую музу и новое десятое искусство…

Не научно, но зато здорово!

Этим, однако, не ограничились, и в № 15 киноредакция разразилась страшной, по ее мнению, статьей, направленной против предполагаемой национализации кинопромышленности, а в частности, против тов. Магнето, автора статьи «Десятое искусство» (газ. «Анархия», № 37, отд. «Творчество»).

В статье «Аппетиты кинонеудачников» киноредакция, как и следовало ожидать, прежде всего захотела лягнуть г. Магнето как художника, перевести все на личные счеты и объяснять все простой конкуренцией:

«Жирные барыши владельцев кинотеатров породили аппетиты у тех неудачников, которым не удалось устроиться около богатой и щедрой десятой музы»…

«Кино-газета», говоря авторитетно об аппетитах и сладко упоминая о жирных барышах, предполагает, что у всех киноработников исключительно должны быть интересы первобытного человека, которому нужно было только жрать, жрать и жрать…

Не очень симпатичное лицо, однако, Великого Немого!..

«Само собой разумеется, – продолжает киноредакция, – при национализации места выгнанных заняли бы кинонеудачники во главе с г. Магнето».

Художники из «десятого искусства» и здесь перевертели больше, чем нужно, ручку своего писательского аппарата:

Т. Магнето никогда не был ни «удачником», ни «неудачником» в области десятого искусства и вовсе не завидует тем, которым удалось устроиться около богатой и щедрой музы, как, например, самой редакции «Кино-газеты» с г. Андрэ во главе…[329]

Затем киноредакция начинает отрицать, что в первое время своего существования кинематограф привлек внимание художественно-литературного мира, и говорит, что недавно только стали появляться в нем литературные имена.

Между тем 10 лет тому назад в Вене редакцией газеты «Zeit»[330] был уже составлен художественный сборник, посвященный кинографии, куда вошли тысячи отзывов о кино всех выдающихся литераторов, художников, артистов и ученых Запада.

Приводить эти отзывы теперь, когда кинематограф застрял в порнографии, смешно, но достаточно прочесть статьи Альтенберга[331], Ведекинда[332], Зутнер[333], проф. Гурлит‹т›а[334], чтобы видеть, как тепло и даже восторженно был встречен кинематограф, сделавшийся теперь пошленьким и грязненьким, как второразрядное кафе.

Приблизительно столько же времени тому назад в заграничных театрах ставились уже инсценировки серьезных литературных произведений (Диккенс, Данте, Мильтон и др.), а киноредакция уверяет, что появление кино было встречено литературно-художественным миром с великим недоверием (?), осторожностью (?) и полным отрицанием искусства; особенно сильно сказалось на Западе.

В десятом искусстве художники положительно занимаются разведением тараканов!

В дальнейшей части статьи киноредакция за порнографичность пьес старается свалить всю вину на литературу:

«Не порнографична ли была