История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский Страница 33

границе — 52 000. Вся армия, как действующая, так и охранная вместе, достигает по этому приблизительному счету цифры 309 500 человек.[238] Эта цифра, несомненно, слишком высока для тогдашних условий военного дела. Отдельные сведения из конца IV и начала V века дают возможность заключить, что число людей в пехотном полку, легионе, не превышало тысячи, и в отдельных полках число наличных солдат не достигало комплекта. Так, в 397 году армия, отправленная в Африку против Гильдона, состояла из семи легионов, которые дали в общей сложности пять тысяч человек, а шесть полков Восточной армии, прибывших в Равенну в 409 году, составляли только 4 тысячи человек.[239] Что касается пограничных войск, то, в противоположность мнению Моммзена, что там оставались для легионов старые цифры — 6000 человек, мы готовы думать, что в них центурия была именно сотней в собственном смысле слова и имела лишь значение кадра, а не боевой тактической единицы. Но этот трудный для исследования вопрос требует очень сложной работы и вряд ли когда будет выяснен с полной определенностью.[240]

6. СОСЛОВИЯ В ИМПЕРИИ

Исторически слагавшиеся условия развития общественных отношений, а также и выработавшаяся в империи система обложения населения повинностями в пользу государства привели к тому, что к IV веку сложились сословия со строго определенными правами, привилегиями и обязанностями. Высшим сословием в империи было сенаторское, ordo senatorius. Хотя основным его признаком и историческим началом являлось членство в сенате как учреждении, но в IV веке принадлежность к сенаторскому сословию не ограничивалась этим условием, и его члены были рассеяны по всей империи в значительном числе. Раз достигнутое звание vir clarissimus оставалось по наследству за потомством.[241] Прохождение древних магистратур в столице как путь к сенаторству сохранялось непрерывно в силе, а наряду с этим того же звания достигали все сановники, отправлявшие высшие службы при особе императора и пользовавшиеся титулами vir illustris или vir spectabilis; сохранялась и старая форма adlectio, т. е. сообщение сенаторского звания как милость императора, оказанная лично по его изволению. Звания сенаторов достигали разные чины, состоявшие на придворной службе, в виде награды при отставке, и число таких привилегий постепенно возрастало.[242]

В IV веке не было закрыто звание сенатора и для декурионов, с достоинством отбывших все тягости своего звания.[243] Члены сенаторского сословия были освобождены от всех муниципальных повинностей, хотя бы их земельные имущества лежали в пределах городских общин.[244] В сфере судебных отношений они пользовались особой привилегией и подлежали суду префекта столицы, а не местному.[245] В случае привлечения к уголовной ответственности лиц высшей знати первого ранга суд проходил в императорской консистории.

Сенаторские семейства обладали обыкновенно крупным состоянием и имели земельные владения в разных провинциях. Так представляет дело Аммиан Марцеллин, живший в Риме при Валентиниане и в пору правления Феодосия I.[246] В своих сообщениях о жизни высшего римского общества он много говорит о роскоши и огромных размерах сенаторских дворцов в Риме, обширности их земельных владений, и эти сведения подтверждают другие писатели. По словам Олимпиодора, в Риме было много семейств, которые получали со своих имений по 4 тысячи фунтов золота годового дохода. Деятельное участие в столичной жизни связано было для сенатора с колоссальными расходами. Так, Проб, сын Олибрия, издержал на расходы по отправлению претуры 1200 фунтов золота (424 год). А сенатору скромного состояния, Симмаху, претура его сына обошлась в 2 тысячи фунтов золота; член богатой фамилии Максим издержал на то же дело 4 тысячи фунтов.[247] В биографиях благочестивых женщин, собранных Палладием, можно найти много частных указаний на колоссальность тогдашних состояний. Так, современница Феодосия II, знатная римлянка Мелания, приезжавшая в Константинополь на свадьбу Валентиниана III, решившись в 20 лет расторгнуть свой брак, чтобы предаться делам благочестия, сделала такие пожертвования: в Египте — 10 тысяч солидов, в Антиохии также 10, в Иерусалиме — 15 и в Риме в четыре раза больше. Она освободила на волю 8 тысяч рабов, и то были не все, так как многие не пожелали освобождения. Она продала родовые имения, принадлежавшие ей в Испании, Аквитании и Галлии; сохранила за собой земли в Кампании, Сицилии и Африке. Вместе со своей матерью Альбиной она жила затем то в Сицилии, то в Кампании с 15 евнухами, девственницами и рабынями.[248] Таковы были состояния сенаторских семейств в Риме.

Наряду с богатыми от отцов сенаторами, или теми, которые сами составили себе большое состояние, были и такие, у которых вовсе не было земельных владений.[249]

Второй класс общества составляли землевладельцы, possessores, κτήτορες, из которых выделялось городское представительство, куриалы или декурионы. В пору процветания муниципальной жизни представительство создавалось путем избрания в народном собрании. Но с упадком благосостояния правительство закрепило декурионов за их службой и возложило на них разного рода тягости, изыскивая способы удержать на месте этот состоятельный и культурный класс провинциального населения. В деле обложения налогами наряду с декурионами стояли все вообще землевладельцы, possessores; но в сословном отношении мелкие землевладельцы, сами обрабатывавшие свою землю, причислялись к низшему классу, ordo plebeius.

Наряду с декурионами и в аналогичном с ними положении стояли члены промышленных корпораций в столицах. Они были также закрепощены за предприятием, в которое был вложен их капитал. На первом месте стояла корпорация мореходов, navicularii, обслуживавших подвоз хлеба из Африки в Рим. Они представляли богатый и многочисленный класс, обладавший большими земельными имуществами, которые подлежали в праве наследования и распоряжения таким же ограничениям, как у декурионов. Уже во II веке государственная власть предоставляла им разные льготы в обеспечение их полезной деятельности.[250] Позднее государство закрепостило мореходов за их занятием, выставляя принцип, что расходы, сопряженные с этим, представляют повинность, лежащую на их имуществе. Гнет закрепощения в гораздо меньшей степени проявлялся на Востоке, чем на Западе, который вообще пришел в упадок в тяжкое время «Тридцати тиранов».

Ниже стоял класс, именовавшийся общим термином ordo plebeius, куда входили: 1) мелкие поземельные собственники, possessores, 2) торговцы, negotiators, записанные по отдельным городам в матрикулы в обеспечение исправного поступления лежавших на них налогов и особенно возникшего при Константине люстрального взноса, lustralis collatio, 3) ремесленники и мастеровые и 4) земледельцы, составлявшие полусвободный класс колонов, coloni.

Свободные земледельцы, сидевшие на своей земле в пределах городских округов и обрабатывавшие землю своим трудом (vicani propria possidentes), жили в селениях, которые назывались метрокомиями, metrocomia.