Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин Страница 32

выполнить большую задачу — завоевать своему отечеству полную независимость и свободу», что «на финских солдат обращены взоры всего финского народа, который ждет от них исполнения священных заветов наших предков». В таком смысле, — как утверждает «Финский Поселянин», — произносились речи в г. Нейшлоте, куда ежегодно съезжались финляндцы 29 июня н. ст., праздновать память шведского военачальника Олафа (основателя замка Олофсборга). «На башне Олофсборга целые сутки развевался тогда огромный белый флаг с финляндским гербом. Такой флаг был вывешен и в 1902 году, удостоверяет Поселянин. На этот раз белое полотнище флага, от конца до герба было разорвано, как я после узнал, нарочно, в знак того, что последним русским законом нарушена целость основных законов края.

Нейшлотская газета «Savonlinna» не раз касалась вопроса о войске. Вот что она писала в 1899 г., в ответ так Сказать на Царский Манифест: «Финское войско, обещавшее под присягой стоять плотью и кровью за свое отечество — Финляндию и за основные законы, должно быть готово на все крайности»; «если нам, по примеру предков наших, придется с оружием в руках защищать наши права, то мы должны иметь в виду надежду, что не останемся в борьбе одинокими, что за нас, слабых, вступятся сочувствующие нам державы, Англия и Швеция».

«Нередко, — продолжает все тот же финн, — приходилось мне самому слышать от финского солдата-лютеранина, особенно в последние годы, что «если, мол, Англия, Германия или Швеция начнут войну с Россией, то и финские солдаты пойдут против России». «Настанет время, заявлял другой финский солдат, когда финские войска станут воевать против России». Поселянин, как разумный человек, понимал, что подобные заявления — неуместное хвастовство. Но тем не менее он не без основания придает ему серьезное значение. «Очевидно. — говорит он, — финские солдаты воспитывались не в государственном русском духе, а в духе местного шведского «патриотизма». Если дело действительно обстояло так, как описал «Поселянин», то в этом воспитании — все зло. Всем известно, что дело не в ружейных приемах, «шагистике» или гимнастике, а в том духе, которыми проникнуты воины. — В Финляндии-же, по словам автора, солдаты были сбиты с толку своими наставниками и руководителями. «Правду сказать, — признавался «Поселянину» один из финских нижних чинов, — мы и сами хорошо не знаем, кому служим — нашему ли Государю Императору или финляндскому сенату, России или Финляндии. Присягу мы принимали на верность Государю и отечеству, и сами думаем, что служим Государю, ибо вся наша Финляндия под Русским Императором находится и составляет русскую провинцию, — а толкуют нам обо всем этом совсем иначе. Нам говорят, что над Финляндией нет Царя, а есть только Великий Князь, что самое главное наше правительство есть финляндский сенат, который один или вместе с сеймом издает здешние законы, что все мы, финляндские подданные, потому и военную службу несем в Финляндии, а не в России, должны знать одно только свое отечество... Музыка в финских войсках часто играет «Наш край», «Бьернеборгский марш», а русского ничего».

Парад в крепости Свеаборг в присутствии командующего войсками Н.И. Бобрикова

Мы заставили здесь говорить финна, оставляя все приведенное на его ответственности, так как, быть может, единичным фактам и заявлениям он придал несколько распространительное толкование.

Финляндия все более и более охватывалась смутой, которая стала сказываться уличными движениями значительных размеров. Агитаторы пытались привлечь на свою сторону русские войска, разбрасывая среди них воззвания; естественно, что они не остановили бы без своего воздействия финские батальоны, среди которых пустили уже ростки воззрения местных «государственников».

4 и 5 апреля 1902 г. в Гельсингфорсе произошли весьма значительные уличные беспорядки. В помощь полиции вызваны были финские гвардейские стрелки и толпа кричала им «элякёёп». Внимательный ко всяким явлениям местной жизни, Н. И. Бобриков тогда же признал, что эти беспорядки еще раз показали «всю необходимость упразднения финских войск». Очевидно, под влиянием виденного и пережитого Н. И. Бобриков писал: «... для наших интересов было бы великим благом вывод здешних финских войск за пределы Финляндии». Видимо он опасался, чтобы войска не замутили «и без того мутную воду».

Прошло еще два года и пламя войны вспыхнуло на Дальнем Востоке. «Война, если бы состоялась, — писал Николай Иванович 17 января 1904 г., — не ухудшит финляндских дел до такой степени, как вы это рисуете. Гвозди вбиты крепко». «Не смотря на войну, я не намерен менять системы управления», продолжал он свои мысли в другом письме (26 января 1904 г.). «Благодарение Богу, что нет финских войск» (3 февраля 1904 г.). «Вдумываясь в обстановку, всякий истинно русский человек должен признать всю важность и необходимость упразднения финских войск»... (8 февраля 1904 г.). В самом начале войны Н. И. Бобриков писал к B. К. Плеве (12 февр. 1904 г.): «С упразднением финских войск, Святая Русь охранена от опасных в Финляндии осложнений».

Приведенные факты подтверждают, что Высочайший манифест 29 июня 1901 г. явился особенно своевременно. Акт этот исключительной важности; кроме того, в свое время он знаменовал собой определенный поворот русской политики в Финляндии, свидетельствовал о росте русского государственного самосознания и являлся большим шагом, в деле упорядочения наших политических отношений к этой окраине Империи.

III. Манифест 3 февраля 1899 г.

В период сессии чрезвычайного сейма 1899 г., рассматривавшего устав о воинской повинности, состоялось опубликование очень важного нового положения (от 3 февраля 1899 г.) о порядке издания общегосударственных законов, то есть таких законов, которые имеют отношение, как к России, так и к Финляндии. Проект нового узаконения был выработан в Петербурге сперва Особым Совещанием д. т. с. H. X. Бунге (1893 г.), а затем Особым Совещанием, под председательством Великого Князя Михаила Николаевича, которое усмотрело, что некоторые вопросы Финляндии, тесно связанные с общеимперскими потребностями, оставались без законодательного определения и было бы несовместно с интересами и достоинством Империи разрешать их исключительно действием органов Великого Княжества. В виду этого, выработали правила для единообразного их направления, причем были приняты во внимание интересы Империи и привилегии Великого Княжества Финляндского. Проекты новых общегосударственных законов предписано направлять, в надлежащих случаях, через сейм, а затем через Государственный Совет, где представителями интересов Финляндии должны являться генерал-губернатор края, министр статс-секретарь и те сенаторы, кои, по Высочайшему избранию, будут особо для того назначаемы. Вопрос о том, какие предметы, по общему течению дел управления, подлежат отнесению к общегосударственным, решается по каждому данному случаю Государем Императором.

В первоначальном проекте