«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын Страница 30

информация о развитой системе социального обеспечения и страхования в Северных странах, улучшении условий труда, обеспечении населения жильем, развитии системы образования (причем было указано, что многое из этого — лучше, чем в других капстранах). В СССР признавали, что одной из целей скандинавской налоговой политики было «облегчение положения низкооплачиваемых слоев» путем «изъятия излишних доходов» у наиболее обеспеченных групп населения, в том числе «акционерных прибылей» (то есть, фактически, «нетрудовых доходов», по советской терминологии). Основы политики в сфере занятости населения также оценивали положительно, ведь они имели своей целью полную реализацию права на труд[567].

В этих обстоятельствах наиболее сложная идеологическая борьба развернулась именно относительно достижений капстран в социальной сфере, значимость которых советские эксперты пытались разными способами занизить.

Во-первых, было объявлено, что концепция «государства всеобщего благосостояния» изначально ущербна, так как она и ее разновидности «носят эклектический характер и четкого содержания не имеют»[568]. (Действительно, в этой сфере не имелось единой программы для всех капстран — очевидно, ее и не требовалось.)

Во-вторых, западная социальная политика рассматривалась лишь как «имитация» заботы о людях с целью «сохранения» капиталистами своей власти, в связи с чем советские идеологи выражали неверие в искренность «“заботы” [капиталистов] об общенациональном благе» и «о жизненных потребностях членов общества, в особенности о наиболее бедных, обездоленных слоях». Г.Ф. Руденко писал, что «государство благосостояния» и другие вариации этой доктрины «являются лишь способом утонченного надувательства рабочих буржуазией»[569].

В-третьих, в СССР сделали вывод, что социальные достижения капстран (например, ограничение продолжительности рабочего дня и страхование от безработицы) — это «результат ожесточенной борьбы» трудящихся «за свои жизненные интересы», а не «порыв совести» капиталистов[570]. Так, в широких социальных мерах, принятых в Швеции, советские эксперты не видели проявление «“природной” склонности шведских капиталистов к компромиссу» (о чем утверждали апологеты Скандинавской модели). Такие меры, принятые в Северных странах, рассматривались не как результат искреннего желания улучшить жизнь населения, а как инструмент воздействия государства на экономику, обусловленный наличием финансовых и иных возможностей «для относительно широкого социального маневрирования»[571], чего не было в других капстранах.

В-четвертых, политика стран Запада была объявлена их реакцией на социальные завоевания «мировой системы социализма». В книге «Социальная политика коммунистических и рабочих партий в социалистическом обществе», изданной в 1979 г., говорилось, что «в условиях противоборства с социализмом господствующие круги стран капитала стараются приспособиться к новой обстановке в мире», в том числе принимают программы повышения «качества жизни», достижения «всеобщего благосостояния», «гуманизации труда», и такое «“улучшение” капитализма… выдается за альтернативу социалистическому преобразованию общества». В этой связи подчеркивались кардинальные различия между социальной политикой социалистических и капиталистических стран[572], обусловленные «искренней» направленностью политики социалистического государства на улучшение жизни людей, без давления со стороны рабочего класса и без стремления манипулировать общественным мнением.

В-пятых, был сделан вывод, что итоги социальной политики капстран все равно плачевны: хотя «теория “государства благосостояния” сулит трудящимся полную занятость, расширение услуг и справедливое распределение национального дохода», однако «даже в самых лучших случаях буржуазная социальная политика дает лишь некоторые улучшения в отдельных элементах условий жизни народа» на фоне «роста безработицы, сокращения ассигнований на социальные нужды, увеличения налогов, систематического повышения цен на товары народного потребления, инфляции и общего ухудшения благосостояния широких народных масс на фоне баснословных прибылей монополий». Было объявлено, что «социальная политика буржуазного государства не ставит и не может ставить цели преодоления той пропасти между богатством и бедностью, которая характерна для капитализма»[573]. (Считалось, что в СССР и других странах «соцлагеря» таких проблем не было в принципе.)

Несмотря на признание достижений Северных стран в социальной сфере, в советских документах и публикациях был сделан вывод, что в Скандинавии социальные проблемы не решены, в том числе сохраняются социально-экономическое неравенство и бедность, колебания уровня жизни, высокие цены, сокращение потребления, а рабочий класс не интегрирован в «общество всеобщего благосостояния». Итоговая оценка плана постепенной передачи предприятий в собственность трудящимся была негативной, так как подобные проекты не являлись «переходом к социализму» с советской точки зрения.

Советские дипломаты и эксперты указывали на сокращение в Северных странах государственных расходов на социальные нужды, недостаточный размер пособий и пенсий, нецелевое расходование средств пенсионного фонда, отсутствие обязательного государственного страхования по безработице, неправильность финансирования социального обеспечения и страхования (из средств трудящихся), высокий пенсионный возраст, нехватку и дороговизну жилья. Звучала критика в адрес систем здравоохранения и образования, включая потерю интереса среди шведской молодежи к получению высшего образования, причиной чего был назван «постоянный рост безработицы… среди инженеров и техников». Одной из острых социальных проблем была также обозначена эмиграция из Финляндии.

Признавая рост уровня оплаты труда в Северных странах, в СССР подчеркивали, что реальная зарплата увеличивается медленнее номинальной из-за проблем, свойственных капиталистической экономике (инфляция, рост цен и пр.). Кроме того, порицали скандинавскую политику сдерживания роста зарплаты, отмечали трудности реализации прав трудящихся при заключении коллективных договоров, сохранение проблем в сфере охраны труда, а также стремление капстран к замене человеческого труда машинным из-за того, что первый «становится все дороже»[574].

Общий вывод состоял в том, что «реформистская деятельность социал-демократов не изменила “социального лица” Швеции», которая «осталась буржуазным классовым обществом с характерными для такого общества резкими имущественными различиями и острыми социальными противоречиями». Норвегия была названа «типичной капиталистической страной со всеми присущими для этой системы пороками», где «не решены многие социальные проблемы»[575].

Один из аспектов, сопутствующих формированию «государства благосостояния», — складывание «общества потребления» — был жестко раскритикован советскими идеологами: порицались его «мелкобуржуазные идеалы», западный «культ потребления». В книге Б.П. Кузнецова «“Общество массового потребления”: иллюзии и реальность», изданной в 1981 г., автор сделал вывод, что на Западе ничего кардинально в лучшую сторону для «простого человека» не изменилось, хотя там и утверждали о формировании «некоего “нового общества”», где «целью будто бы является… не извлечение прибыли, а… удовлетворение спроса потребителя»[576] (заметим, что одно совершенно не противоречит другому).

Дать ответ на экономические вызовы со стороны стран Запада было еще одной сложной задачей для советской идеологии. В СССР были вынуждены признавать достижения капстран в сфере экономики[577], указывая, например, что «за послевоенные годы Франция добилась определенных успехов в развитии промышленности, сельского хозяйства, внешней торговли»[578]. Северные страны были названы наиболее экономически развитыми в «капиталистическом мире», с самым высоким уровнем жизни и оплаты труда[579].

Советские эксперты отмечали расширение государственного сектора и внедрение регулирования экономики в некоторых капстранах[580], что с точки зрения советской идеологии выглядело как положительный