Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн Страница 30

БАШКИРЫ

Первые сведения о башкирах, живших в лесостепи восточнее Волги, относятся к X веку. Традиционный ареал их проживания был ограничен крупными реками – Волгой на западе, Тоболом на востоке, Камой на северо-западе, Яиком (позднее – Урал) на юге. То были тюркоязычные кочевники, принявшие ислам еще до вхождения в состав Золотой Орды (которая, в свою очередь, стала мусульманской в XIV веке) и жившие согласно шариату и обычному праву. В северной, лесистой части зоны своего обитания они вели полукочевой образ жизни, занимаясь охотой, ловлей зверей, рыболовством, разведением пчел, а иногда и земледелием. Но большинство башкир были кочевниками-скотоводами, проживавшими южнее, в лесостепи; они разводили лошадей, овец и коз. После распада монгольской державы башкиры платили дань Казанскому ханству (на северо-западе), ногайцам (на юго-востоке) и Сибирскому ханству (на востоке).

После завоевания русскими Казани в 1552 году некоторые башкиры – на севере и западе – присягнули России (1557), но рассматривали это, согласно степным традициям, как отношения между равными и допускали возможность восстания, если партнер станет ущемлять их интересы. Вскоре начались конфликты. Русские землевладельцы и крестьяне, продвигаясь на восток, постепенно заселяли наиболее плодородные башкирские земли, а представители средневолжских «ясачных» народов – татар, мордвы, чувашей, черемисов – и беглые крестьяне восточнославянского происхождения стремились уйти из-под контроля Москвы. В 1574 году была основана крепость Уфа, в 1586 году ставшая городом. Тем самым русские власти способствовали дальнейшей колонизации этих земель, куда в принудительном порядке переселялись также ссыльные и служилые люди. Кроме того, государство начало селить там крепостных, которые работали на новооткрытых уральских рудниках и металлургических заводах. Башкиры периодически поднимали мятежи, недовольные появлением «строгановских» городков и острогов (1570–1580-е годы) и укреплением Уфы (1587). Наконец, вместе с другими народностями Средней Волги они участвовали в массовых антирусских восстаниях в Смутное время (1605–1613). Россия отвечала на это решительно и жестоко, усиливая свой контроль над Башкирией на всем протяжении XVII века.

Однако у башкир имелись основания и для сотрудничества с Россией: им доставляли беспокойство проживавшие в степи ногайцы, а затем вытеснившие ногайцев калмыки. Чтобы защититься от этих нападений, Россия в 1650-х годах соорудила Закамскую черту, которая шла параллельно Каме на юге от нее – от Белого Яра на Волге (южнее Симбирска) до Мензелинска на Урале. Для защиты линии привлекались местные башкиры (так называемые «верные башкиры») – благодаря этому башкирский народ упустил возможность объединиться, а Россия получила нужную ей военную помощь.

Был и другой способ, с помощью которого Россия пыталась привлечь башкир на свою сторону: он заключался в предоставлении социальных привилегий как народу в целом, так и его знати. Башкиры сохранили свои земли и пользовались различными льготами. Как плательщики ясака, они не подлежали прямому налогообложению и рекрутской повинности – и, кроме того, избежали закрепощения. Землевладельцы из числа башкир подчинили себе некоторые ясачные народы в среднем течении Волги: так образовалась этногруппа тептярей, зависимых сельскохозяйственных работников. Тем не менее, время от времени вспыхивали мятежи. В 1662 году российские власти приняли ряд мер для повышения доходов государства (включая обесценивание монеты, которая в центральных областях привела к массовым «медным бунтам»). Одной из них стало увеличение размера ясака. Башкиры восстали, причем у них имелись и другие причины для недовольства – незаконный захват пастбищ русскими поселенцами, коррумпированность приказных людей. Когда восставшие обратились за помощью к крымским татарам, калмыки, зажатые между Крымом и Башкирией (и с 1655 года состоявшие в союзе с Россией), помогли русским подавить это выступление. Еще одним поводом для волнений было наступление на ислам. В 1681–1683 годах башкиры поднялись в ответ на указ о насильственной христианизации (и вынудили Москву отказаться от нее), а в 1705–1711 годах – по случаю обложения мечетей и мулл новыми налогами, предав огню не менее 75 православных церквей. Власти сурово расправлялись с восставшими, после чего шли на некоторые уступки (снижение размера ясака, запрет русским селиться на башкирских землях). Целью России было создание устойчивого баланса сил в Башкирии и медленное подчинение местных жителей – это должно было помочь эффективно отвечать на набеги со стороны непокоренных степных народов – ногайцев, калмыков, а позднее и казахов.

НОГАЙЦЫ И КАЛМЫКИ

Русские впервые столкнулись с ногайцами и калмыками в степях нижней Волги, после чего установили с ними отношения, основанные на сложной взаимозависимости. В целом эти народы сохраняли независимость от русской администрации. Но Россия вступала с ними во взаимодействие, характерное для срединных земель, и иногда привлекала к сотрудничеству для достижения тех или иных целей. Восемнадцатое столетие стало для России временем выжидания: неспособная усмирить или подчинить себе степь, она искала компромисса.

Как показал Майкл Ходарковский, при взаимодействии с народами Евразии – коренным населением Сибири, калмыками, ногайцами, прочими кочевниками-степняками – Россия придерживалась обычаев, установленных чингизидами. Взяв на себя роль верховной власти, она соблюдала ритуалы взаимного уважения и обмена. К примеру, заключались договоры (шерть), предполагавшие братские и союзнические отношения между сторонами: последние ежегодно обменивались подарками (Россия считала то, что получала, данью). Предусматривался и аманат: одна из сторон отправляла другой заложников – отпрысков знатных семейств – в обмен на подарки, расцениваемые как дань. Принимающая сторона обязывалась хорошо обращаться с заложниками. Так, например, в XIV веке московские и тверские князья посылали своих сыновей в Сарай, столицу кипчаков, где юноши усваивали монгольские обычаи. Московское государство продолжило эти традиции, принимая молодежь из знатных родов в качестве заложников: то был символ ее власти над степными окраинами. По мере укрепления бюрократического аппарата и военной мощи России в этих областях (в большинстве случаев речь идет о XVIII веке), ее власти отказывались от сложных схем, вводя прямое налогообложение, прекращая обмен подарками и утверждая подчиненный статус местного населения. Россия использовала к своей выгоде практику обмена заложниками, воспитывая прибывавших юношей в русских традициях и определяя их на службу.

Обе стороны относились к подобным союзам прагматично, даже цинично, к тому же действенность их ослаблялась нестабильностью кочевнических государственных образований. Русские, в свою очередь, напирали на выгодные им положения договоров либо манипулировали их текстом: усилиями переводчиков русский текст выглядел так, что кочевники соглашались на зависимость от Москвы, а в тех экземплярах, которые получали они, говорилось о братских отношениях. Кочевники рассматривали посылаемые ими ежегодно подарки