История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин Страница 3

отведенного им места на страницах истории. Может быть, в исторических описаниях у иных народов факты такого размера не будут отмечены, но в истории Финляндии, где нет кровопролитных сражений и дипломатических переговоров, нет жизни собственного царствующего дома и не заключались трактаты, все рассматриваемые нами факты имели свой день и свое значение в её обиходе.

«Хотя образ правления в Финляндии и не парламентарный, — писал Э. Берг, — и вследствие этого представители народа не играли той важной роли, которая выпадала на долю депутатов народа в других странах, тем не менее, отсутствие всякой внешней политики придавало сеймам такое выдающееся значение в развитии края, что имеется полное основание сказать: история Финляндии есть история её сеймов». В этом объяснении местного писателя кроется главная основа нашего деления книги по сеймовым периодам.

Очерк развития науки, литературы и искусства имеется в виду поместить в следующем томе нашего труда.

Если история является наставницей грядущих поколений, то остается пожелать, чтобы сверенное нами прошлое Финляндии помогло установить правильный взгляд на русско-финские отношения и разглядеть хоть что-нибудь в тумане надвигающегося будущего.

 «История царя — в законах его царствования».

Князь В. Ф. Одоевский

Император Александр II

ДОСЕЙМОВЫЙ ПЕРИОД 1855 — 1863 гг.

I. Окончание Восточной войны и подготовление к преобразованиям

19 февраля 1855 года Император Александр II вступил на Всероссийский Престол.

В годину тяжелых испытаний пришлось молодому (38 л.) Монарху принять державу. «Дым неприятельских крейсеров был виден из окон Петергофского дворца». Военная сила половины Европы и с суши, и с моря осаждали изолированную Империю; западная дипломатия строила новые козни; в честность намерений мирной конференции, созванной в Вене, никто не верил. Союзников Россия не имела. Все хотели унизить ее. Политическое положение было критическое, но не безвыходное... Случалось, что несчастья являлись хорошими советниками для наций: после Йены началась заря новой жизни Пруссии; под Наваррой заложено было единство Италии. Севастополю суждено было явиться купелью искупления России и поворотным пунктом в её истории.

Манифест 19 февраля 1855 года возвестил всем подданным, что новый Царь дал священный обет иметь всегда единой целью благоденствие отечества, что он будет стремиться утвердить Россию «на высшей ступени могущества и славы».

По дремавшей России «пробежала дрожь пробуждения». Ее озарил светлый луч надежды на лучшее будущее; оживились взоры миллионов подданных, воскресло доверие к власти.

Оживилась и Финляндия. Все как будто вздохнули свободнее и хотя война еще продолжалась, но в обществе уже послышались голоса тех, которые, сознавая прежние ошибки и злоупотребления, желали разных реформ в строе народной жизни.

«История говорит властителям, — писал В. А. Жуковский, — будьте согласны с вашим веком, идите с ним вместе, но ровным шагом...» Тот же воспитатель Цесаревича Александра Николаевича внушал царственному отроку: «уважай закон и научи уважать его своим примером; закон, пренебрегаемый царем, не будет храним и народом... Люби и распространяй просвещение... Народ без просвещения есть народ без достоинства... Уважай общее мнение — оно часто бывает просветителем монарха... Уважай народ свой: тогда он сделается достойным уважения». И Александр II вырос в любви к добру и в уважении к человечеству.

Другой наставник, Сперанский, преподававший законоведение, говорил Цесаревичу: «...Но пределы власти.., поставленные извне государственными договорами, внутри словом Императора, суть и должны быть для него непреложны и священны». Молодой Государь, которому Сперанский успел вдохнуть смутное стремление к либеральным реформам, видимо, был преисполнен желания удовлетворить новым требованиям и зародившимся надеждам.

Личными своими свойствами вновь воцарившийся Император очаровывал всех, хотя, по признанию его воспитателя Мердера, проявлял в молодости некоторую слабость воли. «Наследник престола известен был в Финляндии, как человек просвещенный и человеколюбивый, — читаем в записках одного финляндца. Но в России и во всей Европе его считали за человека нерешительного и уступчивого».

При восшествии Императора Александра II на престол, Ему было, по установленному порядку, поднесено к подписанию Высочайшее «удостоверение» о сохранении прав Финляндии, дословно списанное с прежних удостоверений. Государь, зачеркнув в нем слова «по конституциям», не подписал акта, а велел заготовить другой с тем, чтобы взамен зачеркнутого слова было вписано «по постановлениям». «Первый оригинал с зачеркнутыми словами я сам видел, — записал один из близких к гр. Армфельту лиц. В конце 1873 года, — продолжает тот же современник, — я слышал от графини Армфельт, жены министра статс-секретаря, рассказ её мужа, что при первом поднесении означенного акта к подписанию он сказал Государю: «Sire, si Vous ne voulez pas être un Monarque constitutionnel, ne signez pas» (Сир, если вы не хотите быть конституционным монархом, не подписывайте). — Что это верно, я вывожу также из того, что не раз слышал от самого Армфельта, когда он восставал против бестактности своих земляков, указывая на то, что от воли Государя зависит сохранить Финляндии права; если при восшествии на престол Государь нз подпишет акта, то и прежних прав Финляндия иметь не будет».

В своей обширной записке, составляющей нечто в роде отчета или дневника за известный период, гр. Армфельт признается, что, на второй же день вступления на престол Государя, имел случай изложить Монарху основы политического устройства Финляндии и «надежды населения».

Акт, подписанный 19 февраля — 3 марта 1855 года, гласит:

«Божией Милостью, Мы, Александр Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Великий Князь Финляндии и прочая, и проч., и проч.

Объявляем чрез сие: Что произволением Всевышнего вступив в наследственное обладание Великого Княжества Финляндии, признали Мы за благо сим вновь утвердить и удостоверить Религию, Коренные Законы, права и преимущества, коими каждое состояние сего Княжества в особенности и все подданные, оное населяющие от мала до велика, по прежним установлениям до ныне пользовались, обещая хранить оные в ненарушимой и непреложной их силе и действии; во уверение чего и сию Грамоту собственноручным подписанием Нашим утвердить благоволили».

В тот же день, за собственноручной подписью Императора и за скрепой министра статс-секретаря гр. Армфельта, отправлен был следующий рескрипт исправляющему должность генерал-губернатора Финляндии: «Подтвердив Манифестом Нашим от сего числа права и преимущества, дарованные Великому Княжеству Финляндскому Блаженные памяти Государем Императором Александром Павловичем и впоследствии утвержденные в Бозе почившим Любезнейшим Родителем Нашим Государем Императором Николаем Павловичем, Мы исполнили сие с душевным удовольствием, воспоминая о тех многих знаках неизменной преданности и признательности Финляндии своему Государю и благодетелю, которые услаждали благое Монаршее Сердце Нашего незабвенного Родителя. Поручаю вам объявить это всем