Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 27

нынешнего поведения зависит судьба твоих детей. Любой немец любого пола и возраста — враг, для которого цель оправдывает средства. Ребенок, женщина, старик, которые пытаются вызвать твою жалость, — нацистские агенты. Антифашисты в тюрьмах — замаскированные партийные кадры, сидящие в засаде. Немцы готовили реванш многие месяцы. Опасайся почвы, на которую ты ступаешь, воды, которую ты пьешь, женщины, которая тебе улыбается, прохожего, называющего себя другом; он нацистский агент. Именно поэтому тебе запрещен любой контакт с немцами, поэтому введены меры безопасности. Не позволяй заманить себя в их дома. Все германские учреждения — зона опасности, не ходи туда, от этого зависит твоя жизнь. Никогда не ходи один и безоружный[49].

В этом же документе солдат призывали впечатлять врага прекрасной дисциплиной и выдержкой, не вершить самосуд и не чинить насилие.

За нарушение запрета на «братание» полагались наказания. В американской армии, как правило, нарушителю назначался штраф размером 65 долларов (поэтому пригласить немецкую девушку на свидание называлось «вопросом на 65 баксов», а глаголом «брататься» — to frat — обозначалась сексуальная связь с немкой).

Уже летом 1945 г. стало ясно, что опасения оказались напрасны, а запрет на «братания», во-первых, не соблюдается, во-вторых, только мешает достижению поставленных целей. От ограничений начали поэтапно отказываться. Сначала американцы разрешили солдатам играть с детьми и взаимодействовать с немцами в общественных местах; командование поняло, что дружелюбный пехотинец, улыбающийся немецким детям и раздающий им шоколад, — лучшая реклама демократии. В октябре «братания» были разрешены окончательно. Дольше всего — до декабря 1946 г. — продержался запрет на браки американских военнослужащих с немками. Англичане отменили аналогичный запрет на полгода раньше.

Со временем американские власти стали даже поощрять общение между военнослужащими и местным населением, формируя позитивный образ своей армии и не допуская конфликтов. Для местных жителей на военных базах устраивали дни открытых дверей, создавали молодежные клубы, где юноши играли друг с другом в спортивные игры и совместно смотрели фильмы. В 1946 г. в Киссингене открылся первый германо-американский клуб, где представители двух народов могли неформально пообщаться друг с другом. Американские солдаты — прекрасно обеспеченные, веселые и беззаботные — становились ходячей рекламой американского образа жизни.

Вокруг военных баз вскоре сложилась целая «экосистема» — от немецкого обслуживающего и вспомогательного персонала до спекулянтов, выменивавших сигареты на сувениры нацистской эпохи, и девушек, готовых за ценные подарки составить компанию американскому солдату. «Субботний вечер, солдаты гуляют со своими фройляйн. Все парки заполнены этими парочками, они группами сидят на траве», — писала в своем репортаже из немецкого города корреспондент «Нью-Йорк таймс»[50].

Поведение таких девушек не осталось незамеченным и вызывало в немецком обществе широкий спектр эмоций — от зависти до осуждения. Бывали случаи, когда соотечественники даже нападали на них и отрезали волосы. У американцев за немками, искавшими их любви, вскоре закрепилось прозвище Вероника Спасибо (Veronika Dankeschön, образовано от англоязычной аббревиатуры VD — venereal disease, венерическая болезнь; военная администрация вела в то время активную информационную кампанию, предупреждая солдат об опасности венерических заболеваний, широко распространившихся в оккупационной зоне). Важно подчеркнуть, что речь шла не только о более или менее открытой проституции: за 1946–1949 гг. около 20 000 немецких девушек покинули Германию в качестве жен американских военнослужащих. В большинстве случаев, однако, в связь вступали по расчету: стать подругой американского солдата значило наконец поесть досыта. По неофициальным данным, количество детей, родившихся у немок от американских отцов, приближалось к 100 000; увы, отношение к таким детям и их матерям в западногерманском обществе часто оказывалось негативным, а участие отцов в судьбе своих отпрысков было сугубо добровольным.

Однако девушками дело не ограничивалось. Союзные — в первую очередь американские — базы стали для многих западных немцев желанным местом работы. Армия США быстро превратилась в одного из крупнейших работодателей: уже в 1945 г. она создала 168 000 рабочих мест, к 1951 г. это число выросло до четверти миллиона. Победители нуждались в обслуживающем персонале и готовы были платить весьма щедро по тогдашним немецким меркам. Более того, счастливчики, устроившиеся на американскую военную базу, получали доступ к желанным и дефицитным товарам, становясь посредниками между солдатами и черным рынком. Они бойко торговали сувенирами — часами, фотокамерами, элементами военной символики, — выменивая на них сигареты, ставшие у немецкого населения универсальной валютой. Так сколачивались целые состояния. Общение носило в основном позитивный характер, конфликты были скорее исключением.

Согласно данным опросов, в 1947 г. около четверти западных немцев были лично знакомы с американцами. И в первую очередь речь шла не о голодных девушках, а о представителях средних и высших слоев населения. Именно они чаще всего контактировали с оккупационными властями в профессиональной сфере и, более того, были заинтересованы в межкультурной коммуникации и имели возможность ее поддерживать. По мере того как взаимное недоверие рассеивалось, неформальное общение становилось все более распространенным. Завязывались деловые и дружеские контакты.

Отношение к американцам у западных немцев на первых порах было очень разным. По данным неоднократно проводившихся в 1946–1947 гг. опросов, примерно половине респондентов американские солдаты нравились, а другой половине — нет. Перелом произошел в ходе Берлинского кризиса 1948–1949 гг. — организованный США воздушный мост для снабжения Западного Берлина имел не только политическое, но и пропагандистское значение. Благодаря этому эпизоду окончательно сложился образ американского солдата как защитника и покровителя западных немцев.

Несколько хуже обстояли дела в британской зоне. Здесь тоже действовала система запретов на контакты с мирным населением, а оккупационная администрация не брезговала практиками повседневной сегрегации (отдельные кресла для англичан в парикмахерских, места в кинотеатрах и тому подобное). Учитывая также разительный контраст уровня потребления, многие немцы ощущали, что британцы искренне относятся к ним как к людям второго сорта. У французов запреты на контакты с местным населением почти не соблюдались изначально.

Одновременно полным ходом шел процесс проникновения в немецкую среду американской культуры. Нельзя сказать, что он начался только после войны. Джаз, к примеру, пользовался популярностью еще в Веймарской республике. Несмотря на все усилия нацистов, они не смогли полностью искоренить «чуждую немецким ценностям» музыку: даже во время Второй мировой войны продолжали существовать полуподпольные клубы любителей свинга. Поэтому почва для культурного вторжения была уже подготовлена, речь шла о возобновлении замершей традиции.

Во второй половине 1940-х гг. американский стиль все сильнее входил в моду: джинсы, музыка, новый дизайн повседневных вещей, на фоне которого предметы старой эпохи казались архаичными. «Наша жизнь медленно, но неуклонно окрашивалась в американские цвета», — вспоминал один из тогдашних подростков[51]. Мода на все заокеанское не слишком нравилась консервативным немцам старшего поколения; но, как и