Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн Страница 27

собственных интересах, и московским воеводам стоило немало труда обуздать их. Судьбоносное столкновение Ермака с Кучумом стало следствием частного набега, который был предпринят Строгановыми и из которого Москва извлекла выгоду; в конце XVII века казаки в Приамурье, оставившие государственную службу, требовали дани и земель от имени царя, что вызвало военную экспедицию со стороны Китая и в конечном счете привело к заключению Нерчинского договора (1689). Нередко казаки вступали в противостояние с московскими приказными людьми или совершали самовольные походы. Примером может служить восстание забайкальских казаков, которое спровоцировало выступление бурятов и русских поселенцев против иркутского воеводы (1695–1697).

Покорители Сибири проявляли исключительную жестокость. Местные жители отвечали тем, что бежали на юг, где правили маньчжуры, или на север, где не было никакой власти. Кроме того, они упорно сопротивлялись. Столкновения с бурятами в Прибайкалье вылились в полномасштабную войну 1644–1646 годов. На севере, в якутских землях, туземцы совершили нападения на русские остроги в Красноярске и Якутске в начале 1640-х годов. В 1650-х годах русским пришлось отражать атаки маньчжурских войск и подавлять мятеж ламутов (эвенов) в Охотском остроге. Десятью годами позже (1666) эвенки напали на все тот же Охотск, заново отстроенный. Русские отреагировали крайне резко: взяли заложников (аманатов) из числа представителей местной элиты, чтобы гарантировать ее лояльность, сделали часть женщин своими наложницами, убивали всех без разбора. Человеческие потери среди местного населения были чудовищными: к погибшим в ходе военных действий прибавились жертвы оспы и других эпидемических болезней, принесенных незваными гостями. Многие обеднели из-за чрезмерно высокой дани; многие были вынуждены оставить прежний образ жизни, так как русские обратили пастбища в пахотные земли. Общие потери можно вывести из статистики: если в начале XVII века коренное население Сибири, по имеющимся оценкам, составляло 227 тысяч человек, то в 1795 году – всего 360 тысяч: весьма скромный прирост населения, с учетом того, что во всем мире в этом столетии наблюдался бурный демографический рост.

Сибирские народы приспосабливались к присутствию русских так, как это делали аборигены во всех колониях. Те, кто проживал в глухих таежных уголках и в Арктике, почти не ощутили изменений. Сибирские племена уже давно платили ясак своим хозяевам, русские были всего лишь очередными повелителями, а их колониальная политика выглядела прагматичной, как и в других местах. Местным жителем запрещалось владеть оружием, но отношение к внутриклановым и внутриплеменным связям было терпимым. Москва применяла принцип «разделяй и властвуй», приманивая с помощью подарков то или иное племя, чтобы привлечь его на свою сторону в борьбе против других племен. Якутские князья назначались воеводами, начиная с 1724 года, а в конце XVIII века якутская элита была настолько сплоченной, что стремилась влиться (правда, безуспешно) в русское дворянство. Русские не требовали обращения в христианство и не стали протестовать, даже когда большинство бурят в начале XVIII столетия приняли ламаизм. Россия не настаивала на переходе кочевников к оседлому образу жизни, но многим пришлось пойти на это по причине захвата пастбищ. В Сибири появление московских войск и приказных людей, как правило, не сопровождалось закрепощением: это касалось как ее коренных обитателей, так и русских поселенцев (правда, некоторые монастыри пытались форсировать данный процесс). При этом в различных местных сообществах сохранялось рабство. В Сибири, как и на средней Волге, плательщики ясака рассматривались как государственные крестьяне, но, в отличие от крестьян восточнославянского происхождения в центре, были свободны от налогов и повинностей (в XVIII веке, к примеру, они не уплачивали подушную подать и не подлежали отдаче в рекруты).

Население Сибири было крайне разнообразным по языку, обычаям и политико-экономическим системам. Здесь обитали народности тюркской, финно-угорской, тунгусо-маньчжурской, монгольской языковых групп, а также многочисленные племена, говорившие на палеоазиатских языках. Большинство туземцев Сибири исповедовали анимизм, причем религиозные обряды отправлялись шаманами. Исключение составляли татары-мусульмане в западной Сибири и буряты-буддисты в Прибайкалье. На побережье Северного Ледовитого и Тихого океанов имелись оседлые группы рыболовов и охотников на моржей и тюленей. Там же и чуть дальше вглубь континента, в тайге, проживали кочевники-оленеводы. Перечислим их с запада на восток: самоеды, тунгусы, народности, говорившие на палеоазиатских языках – чукчи, камчадалы, коряки. Дальше в тайге встречались преимущественно кочевые охотники и рыболовы – самоеды, остяки (ханты), тунгусы, якуты, юкагиры. Еще южнее, в лесостепи, охота и рыболовство дополнялись кочевым скотоводством и земледелием: в западной Сибири такой образ жизни вели сибирские татары и вогулы (манси). Среди кочевников-скотоводов крупнейшей по численности группой были монголоязычные буряты и тюркоязычные якуты, обитавшие в плодородных долинах среднего течения Лены.

Массовая колонизация Сибири восточнославянскими народами началась лишь в XIX веке; немногочисленные звероловы, казаки и приказные люди, прибывавшие сюда в допетровское время, были так или иначе связаны с добычей мехов. Большинство поселившихся здесь русских крестьян обеспечивали продовольствием приказных людей. Первоначально хлеб везли с севера, из Поморья и пермских и вятских земель, для нужд казаков, а также воевод и состоявших при них лиц, которые получали жалованье землей и зерном. В 1590-е годы московские власти начали насильственно переселять крестьян с верховьев Камы в западную Сибирь для выращивания неприхотливых культур, таких как рожь, ячмень, овес, горох, конопля – а где было возможно, и пшеницы. В 1680-е годы западная Сибирь уже обеспечивала себя хлебом, но к тому времени на нее легла обязанность снабжать области, находившиеся восточнее. Новые волны насильственных переселений последовали в 1630–1650-е и 1680-е годы: крестьян перемещали в верховья Лены и Ангары, окрестности Иркутска и Енисейска – самые северные области, где еще можно было заниматься земледелием. Те, кто переезжали добровольно, предпочитали более плодородный юг западной Сибири. Русское население Сибири выросло с 70 тысяч человек в 1660 году до 230 тысяч в 1709-м.

Часть переселенцев в XVII веке составляли ссыльные. Большая группа военнопленных, украинцев по национальности, обосновалась на берегах Лены в 1645 году, а в 1660-х годах ссыльных размещали вдоль течения Енисея, Ангары, Лены и в Прибайкалье. Как правило, это были преступники, в том числе политические, и военнопленные самого разного происхождения: украинские казаки, поляки, шведы, немцы. Они проживали в Тобольском, Томском, Енисейском, Иркутском, Красноярском, Илимском острогах и даже на далеком севере – в Якутске и Мангазее. Обычно им разрешали селиться на земле и выполнять повинности (лишь самых известных религиозных и политических преступников держали в заточении); в большинстве своем они вливались в местные сообщества, становясь ремесленниками, крестьянами, казаками, неся гарнизонную службу в качестве пищальников и т. д. Там, где возможно, они занимались земледелием, чтобы прокормить себя, но в основном жили за счет лесных ресурсов и торговли, параллельно выполняя свои повинности. Чтобы