Военная история Грузинского гренадерского Е. И. В. Великого князя Константина Николаевича полка В связи с историей Кавказской войны - Георгий Николаевич Казбек Страница 21

Генерал-лейтенант Котляревский, отъезжая в отпуск, сдал полк на законном основании полковому командиру и командиру 1-го баталиона, подполковнику Дьячкову. Это обстоятельство послужило поводом к довольно оригинальной переписке между шефом Грузинскаго гренадерскаго полка и начальником дивизии, генерал-лейтенантом князем Орбелиани, и вот по какому случаю: в Грузинском гренадерском полку считался подполковник князь Абхазов, который был по службе старше подполковника Дьячкова и во время отъезда генерал-лейтенанта Котляревскаго был в командировке. По возвращении из командировки князя Абхазова, князь Орбелиани приказал бумаги подписывать князю Абхазову, а хозяйственною частью заведывать подполковнику Дьячкову.

Об этом распоряжении кн. Орбелиани Дьячков уведомил Котляревскаго в письме, в котором говорит: «полком командует по наружности подполковник князь Абхазов, а по внутренности я». Котляревский восстал против распоряжения: князя Орбелиани, котораго считал своим недоброжелателем, и потому писал Ртищеву: «как шеф Грузинскаго гренадерскаго полка обязан будучи заботиться о состоянии онаго везде, где бы я ни был и как генерал, не осмелившийся мыслить противно Высочайшему Его Императорскаго Величества уставу, по коему полковой командир в отсутствии шефа есть настоящий командир полка, долженствующий командовать и отвечать за исправность онаго, равно как и шеф, даже и тогда, когда не принят бы был полк на законном основании, вынуждаюсь о сем представить Вашему Превосходительству и просить всепокорнейше предписать по точности устава о полевой пехотной службе командовать во всех частях до возвращения моего Высочайше утвержденному полковому командиру». Вместе с этим он писал к Ртищеву частное письмо, замечательное по оригинальности содержания, свидетельствующаго о здравом уме и прямом характере Петра Степановича Котляревскаго[77].

Генерал-лейтенант Котляревский, был последним шефом Грузинскаго полка до назначения Его Императорскаго Высочества, Великаго князя Константина Николаевича, то есть, по сентябрь 1827 года. Мы уже сказали, что вслед за заключением Гюлистанскаго мира в Закавказьи сделалось полное спокойствие, вследствие чего внимание новаго главнокомандующаго было обращено на успокоение кавказских горцев, продолжавшееся до персидской войны 1826 года. В этот период времени генерал Ермолов занимался походами в Чечню и Дегестан, а войска, расположенныя в Закавказьи, проживали в своих штаб-квартирах, занимая караулы в Тифлисе и изредка собираясь в отряды для усмирения джарских лезгин. После возвращения из Персии, в 1813 году, Грузинский гренадерский полк, расположился на постоянных квартирах в уроч. Мухравани имея один баталион в Тифлисе и один на Алазани. Это было время отдыха, от котораго гренадеры отвыкли со дня выступления из Георгиевска. Впрочем мирная жизнь эта продолжалась только до 1822 года, в котором полк отправился в поход против джарских лезгин и пробыл там до персидской войны 1826 года. О походах 1822–1826 годов скажем в V главе, с которой начинается описание лезгинских походов, занимающих собой большую часть последующих страниц.

Глава IV

Персидская война. (1826–1827). Турецкая война. (1828–1829.)

Гюлистанский мир не мог удовлетворить самолюбию персидскаго шаха, мечтавшаго о низвержении русской власти на Кавказе.

Он не мог также понравиться дальновидной политике Англии, которой стоило больших издержек сформирование персидской армии, уничтоженной геройскими подвигами Котляревскаго; к тому же этот мир был непрочен и, вызванный только вследствие утомления боровшихся сторон, снова был разорван как будто для того, чтобы война вспыхнула с новою силою. При таком настроении нужен был только случай для столкновения. Персия начала первая. Пользуясь безпорядками, бывшими в Петербурге при восшествии на престол Императора Николая I, и ожидая общей революции в империи, она подняла спор о границах, утвержденных Гюлистанским трактатом и умышленно дала своим требованиям размеры, которыя неминуемо вызывали войну. Между тем за этою придиркою скрывались другия цели, более серьезныя, которым можно приписать главныя причины войны. Причины эти состояли: первое, в требованиях англичан возобновить войну, угрожая в противном случае лишить Персию своего покровительства и 800,000 руб. сер., платимых Ост-Индскою компаниею правительству шаха; второе, в добром расположении мусульманских провинций восточнаго Кавказа к Персии, которая получила приглашение от некоторых из них помочь их положению, и третье, как уже сказано, в надежде на успех, ручательством чему Персия считала мнимую революцию в России, по случаю восшествия на престол Императора Николая I[78].

В середине мая 1825 года начали носиться слухи о приготовлениях Персии к войне и вслед за тем о сборе персидских войск в Талышинском ханстве, где стоял один баталион пехоты. В конце того же года начались грабежи в пограничных землях и волнения в Дагестане. В начале 1826 года в Талышинском ханстве усилилось число персидских войск; в то же время самый народ совершенно охладел к русским, а в марте месяце Мир-Гасан-хан талышинский бежал из Ленкорани, ограбив по дороге посты, занятые русскими. Война еще не была объявлена, но обстоятельства не позволяли уже более сомневаться в скором открытии ея, и потому со стороны русских приняты все меры предосторожности и баталион, бывший в Ленкорани, перевезен на судах в Баку.

Это было сигналом для восстания Дагестана. Ханы и беки, до того собиравшиеся для секретных совещаний, теперь открыто восстали и большею частью бежали в Персию. В Шемахе открылся бунт, заставивший начальника области генерала Краббе, занимавшаго эту должность во время отсутствия князя Мадатова, принять решительныя меры. Всед за этим начались нападения шаек в Шамшадиле и Карабахе.

Русские не были еще готовы к войне; генерал Ермолов в это время находился в Чечне и, хотя и имел сведения от министерства иностранных дел о ходе международных сношений, все-таки считал войну неблизкою. Не смотря на это, он предписал оставшемуся за главнокомандующаго начальнику своего штаба генералу Вельяминову принять всевозможныя меры к охранению границ.

Первый отряд, составленный из войск, находившихся внутри Грузии, был отправлен в июне месяце в Шамшадиль для предупреждения восстания туземцев. Отряд этот состоял из семи рот Грузинскаго гренадерскаго полка. Командиру этого полка подполковнику графу Симоничу предписано от 22-го июля 1826 года, оставив один баталион в Кахетии, в отряде генерал-майора князя Эристова, и женатую роту в штаб-квартире ур. Мухравани, с остальными двинуться в Тифлис. Отсюда он был направлен в Шамшадиль, где соединился с войсками, отступившими с постов на озере Гокче. В августе месяце прибыл сюда еще один баталион Ширванскаго полка и весь отряд расположился на р. Акстафе. Между тем Аббас-Мирза с 12,500 ч. пехоты и с 20-ю тысячами кавалерии, при 24 орудиях, перешел через Аракс