Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон Страница 20

головорезов, парочки политиканов из пивной, трех кабатчиков, двух неграмотных фермеров да трех тупых, совершенно безмозглых двуногих ослов! Один из этих последних, как выяснилось, не понимал даже толком разницы между кровосмесительством и поджогом. Присяжные вынесли решение: „Не виновен“. Да иначе и быть не могло»[97]. Твен не ошибался: среди окружных судей имелось мало опытных и компетентных людей, многие из них едва умели читать[98], тем более писать. Их юрисдикция могла охватывать 20–30 округов, что влекло за собой непосильную судебную нагрузку. При огромном количестве судебных дел просто не хватало подходящих зданий для судов. Еще хуже то, что сами законы зачастую не отличались конкретностью[99].

Одним из широко известных судей, творящих судебный произвол, был Рой Бин, владелец салуна в городке Лэнгтри на западе Техаса. Салун Бина назывался Jersey Lily («Джерсийская лилия») в честь знаменитой английской красавицы родом из Джерси Лилли Лэнгтри, которая пользовалась широкой известностью на Западе благодаря своей дурной славе как любовницы Берти, сына королевы Виктории, принца Уэльского и будущего Эдуарда VII{49}. Бин, называвший себя «единственным законом к западу от Пекоса», славился вольным толкованием этих самых законов. Он штрафовал правонарушителей на все те деньги, которые были при них, и оставлял их себе. Освобождал конокрадов, если те возвращали украденных лошадей. Однажды Бин оштрафовал покойника на 40 долларов за скрытое ношение оружия, а затем использовал эти деньги, чтобы оплатить ему гроб, надгробный камень и могильщика, а его пистолет оставил себе и нашел ему применение в качестве судейского молотка. Когда какой-то юрист использовал в судебном процессе термин habeas corpus{50}, Бин пригрозил ему повешением за сквернословие в зале суда. Наиболее возмутительное решение он вынес в отношении одного ирландца, обвиненного в убийстве китайского рабочего. Друзья ирландца угрожали разгромить салун Бина, если судья признает это убийством. Бин, наскоро пролистав законодательство Техаса, объявил: «Джентльмены, я нахожу, что в законе очень четко сказано про убийство ближнего, но здесь нет ничего об убийстве китайца. Дело закрыто». За венчание он брал пять долларов, за развод — десять, а в конце свадебной церемонии всегда напутствовал жениха и невесту известными словами, которыми завершается смертный приговор: «И да помилует Господь вашу душу!»

Возможно, жизнь в скотоводческом городке стоила дешево, а закон соблюдался от случая к случаю, однако эти города вряд представляли смертельную опасность для тех, кто занимался своими делами и старался избегать неприятностей. На самом деле в 1869 и 1870 гг. в Абилине не произошло ни одного убийства[100]. Как бы иронично это ни звучало, в перестрелках в городах скотоводов никто не погибал до появления шерифов и маршалов, которых нанимали для предотвращения подобных деяний. Даже в худшем для Додж-Сити 1878 г. в таких разборках погибло всего пять человек. Историк Роберт Дайкстра насчитал всего 45 убийств[101] во всех скотоводческих городах Канзаса того времени — то есть в среднем 1,5 убийства в год. В 39 случаях использовался дробовик, и только 6 человек были застрелены из револьвера. Из 45 жертв, получивших пулю, ответный огонь открыли менее трети. Многие, по-видимому, не имели оружия. Лишь несколько человек были ковбоями. (Для сравнения: в Нью-Йорке в конце 1860-х гг. ежегодно совершалось около 400 убийств, что примерно соответствует уровню убийств в городах скотоводов в эти годы. То же самое можно сказать и об арестах: в 1865 г. в Нью-Йорке произвели 68 800 арестов[102] — при населении около 850 000 человек).

Читатели грошовых романов из восточных штатов были бы шокированы, узнав, насколько редко на самом деле случалась стрельба в скотоводческих городах. В публикуемых сообщениях постоянно преувеличивались лихость ковбоев и количество перестрелок. Распространению этого мифа способствовала серия романов Эдварда Литтона Уилера «Дик из Дедвуда», хотя описываемый в его книгах городок был поселением скорее золотодобытчиков, нежели скотоводов — а в подобных поселках действительно зачастую царило насилие. «В промежутке между закатом и восходом солнца в Дедвуде точно так же оживленно и весело, как и днем, — писал он. — Салуны, дансинги и игорные притоны работают всю ночь, а магазины не закрываются допоздна. В час, два и три часа ночи на улицах города царит такое же оживление, как и вечером. Драки, стрельба, поножовщина и отвратительная брань — характерные черты ночи; пение, выпивка, танцы и снова игра»[103]. Авторы бульварных приключенческих романов понимали, что им не удастся особо заработать, если изображать эти города такими, какими они были на самом деле в летние месяцы — то есть похожими на студенческие городки в субботу вечером или, возможно, на пляжный курорт во Флориде во время весенних школьных каникул. Да, хулиганство и разгул были нормой, а проституция, азартные игры и пьянство действительно существовали, однако смерть от пуль была нечастым явлением.

Куда более серьезной неприятностью оказывались болезни — именно эта опасность чаще всего обрывала жизнь ковбоя. Проблема усугублялась тем, что скотоводческие городки находились вдали от нормальных медицинских учреждений.

Тедди Блю рассказал душераздирающую историю о том, как он вызвался составить компанию умиравшему от туберкулеза молодому работнику из своей группы. Они поселились вместе в номере гостиницы в Майлс-Сити. «У него постоянно текла кровь, она была повсюду, и я брал газеты и расстилал их на постельном белье и на полу. Он не хотел, чтобы я оставлял его даже на минуту. Мы были просто двое парней в чужой стране»[104]. Это испытание длилось неделю, и Тедди Блю вспоминал его как худшее переживание в своей жизни. В конце юноша попросил Тедди Блю лечь рядом с ним и позволить положить голову ему на плечо. «Через несколько минут он пробормотал что-то об Этель, думаю, что это его сестра, и потом умер». Измученный и убитый горем Тедди Блю спустился в бар отеля, чтобы выпить. Там он встретил знакомого капитана из форта Кио, одетого в гражданскую одежду. Капитан, узнав о случившемся, пожалел Тедди Блю и в знак уважения к его поступку снял с себя шляпу и пальто, вручил их Тедди Блю и велел ему пойти прогуляться и подышать свежим воздухом. «И я пошел, но первым делом отправился в хонки-тонк{51} — пытаясь выбросить [эту смерть] из головы»[105].

Туберкулез, он же чахотка, был распространен на Западе отчасти потому, что врачи из восточных штатов предлагали пациентам переезжать на Запад, чтобы поправить здоровье. Однако климат мало помогал большинству заболевших, к тому же, возможно, в здешних местах, расположенных выше над уровнем моря, болезнь была более