Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький Страница 19

В те же дни легионеры Манлия Либерия Максима захватили знатную пленницу – родную сестру Децебала[135]. Совсем безнадёжным положение Дакии сделал славный предводитель мавританской конницы доблестный Лузий Квиет. Его войска обошли позиции даков, защищавших столицу, прошлись по их тылам, истребили большое количество воинов Децебала и ещё большее захватили в плен. Наконец, пала крепость Апул – последний мощный оплот дакийского сопротивления. Оставалась, по сути, у Децебала одна лишь Сармизегетуза, взятие которой, однако, вовсе не представлялось делом лёгким. Столица Дакии имела площадь 6,4 квадратных километра, была опоясана известковой стеной высотой 13,7 метра. Прямоугольные каменные башни усиливали оборонительную способность крепостных стен. Да и сами стены были мощными: они состояли из двух рядов каменных блоков, заполненных щебнем с деревянными балками между ними. Это крепко затруднило бы эффективное использование римских стенобитных машин[136].

Траян прекрасно понимал сложности овладения последним оплотом даков. Ведь в столице находились многие десятки тысяч людей. Да и легионы были утомлены непростой кампанией, ведь даки сопротивлялись отчаянно. Потому готовность Децебала признать своё поражение и пойти на римские условия мира совпадала с пониманием Траяном, что войну лучше закончить, удовлетворившись достигнутыми немалыми успехами.

Условия мира вполне, казалось, должны были удовлетворить римлян. Децебал должен был отказаться от Верхней Дакии – земель между Дунаем и рекой Тимиш (совр. область Банат в Румынии), а также территории между западной ветвью Южных Карпат от реки Алута (совр. Олт) и до Железных ворот на Дунае. С юга эта область имела рубежом берега Дуная, на западе – берега Олта. Это современная румынская область Олтения. Под властью Децебала оставалось лишь ядро – центральная часть Дакии на Внутрикарпатском плато со столицей Сармизегетузой. Римские войска находились на землях Баната и Олтении, а один из римских отрядов располагался теперь близ самой столицы Дакии. Децебал брал на себя многочисленные и весьма огорчительные для даков обязательства: «Так он обязывался выдать оружие, военные машины и ремесленников, их изготавливавших, возвратить перебежчиков, разрушить укрепления и покинуть захваченную территорию, а, кроме того, считать своими друзьями и врагами тех же, кого считают таковыми римляне, и не укрывать никого из дезертиров, и не принимать на службу ни одного солдата из пределов Римской державы (он ведь большую и лучшую часть [своего войска] набрал оттуда, убеждая людей переходить к нему). Вынужденный на всё это согласится, он пришёл к Траяну и, припав к земле и смиренно поприветствовав его, сложил оружие. По поводу условий мира он также отправил послов в сенат, чтобы и от него получить одобрение мирного договора. После заключения этого договора император, оставив лагерь в Сармизегетузе и в других местах гарнизоны, возвратился в Италию»[137].

К концу 102 года Траян отпраздновал триумф, подарил народу всевозможные развлечения, в первую очередь гладиаторские бои, каковых сам был превеликий любитель, и заслуженно принял титул «Дакийский».

Для нашего героя этот год также стал немаловажным в его карьере. В 102 году Публий Элий Адриан стал народным или же плебейским трибуном[138]. Должность эта, внешне далеко не столь значительная, как во времена Республики, в имперскую эпоху имела весьма глубокий смысл. Плебейские трибуны появились, согласно сообщению Тита Ливия, в 494 г. до Р.Х. Это было следствием сецессии, то есть ухода плебеев из Рима в знак протеста против политики патрицианской верхушки[139]. Сначала появилось два трибуна из плебеев, получивших право неприкосновенности и обязанность защищать плебеев от возможного произвола магистратов. В дальнейшем у трибунов, число которых возросло до десяти, возникли право накладывать вето на ущемляющие плебеев решения магистратов, а также законодательная инициатива в трибутных комициях.

В течение более трёх с половиной столетий возникающие между трибунами и другими магистратами противоречия разрешались мирно, до насильственных действий не доходило. «Так дело продолжалось до тех пор, пока Тиберий Гракх, народный трибун, внёсший свои законопроекты, первый погиб во время народного волнения, причём были перебиты возле храма Капитолия многие его соратники. После этого гнусные дела волнения уже не прекращались, причём всякий раз враждующие партии открыто поднимались одна против другой. Часто пускались в ход кинжалы, и то одно, то другое из должностных лиц в промежутках между волнениями находили свою смерть либо в храмах, либо в народном собрании, либо на форуме, и этими жертвами были то народные трибуны, то преторы, то консулы, то лица, добивавшиеся этих должностей, а то и просто люди, бывшие на виду. Всё время, за исключением коротких промежутков, царила беззастенчивая наглость, постыдное пренебрежение к закону и праву»[140]. Такую вот безрадостную картину вступления римской республики в эпоху гражданских войн нарисовал знаменитый историк Аппиан. Первый толчок к правовому гражданскому противостоянию он видел в гибели народного трибуна Тиберия Семпрония Гракха. Гракх своим аграрным законодательством, которое должно было возродить в Италии землевладение деревенского плебса, нанёс сильный удар по интересам прежде всего сенаторов, каковые вовсе не желали земли плебеям возвращать. Результат противостояния Тиберия Гракха и сенаторов известен. Это случилось в 133 г. до Р.Х. Десять лет спустя его младший брат Гай Гракх решительно продолжил дело старшего, но сенат и на сей раз взял верх и в 121 году Гай погиб. Тогда дело дошло до боевых столкновений на улицах Рима. Гай, правда, в момент гибели уже не был трибуном, так что не имел неприкосновенности. Впрочем, двадцать лет спустя наличие таковой не остановило убийц народного трибуна Апулея Сатурнина. Он, правда, скорее был отъявленным авантюристом, нежели защитников действительных интересов плебса, но ведь законное его право на неприкосновенность никто не отменял!

В 90 г. до Р.Х. убийство действующего народного трибуна Ливия Друза, пытавшегося в своём законопроекте предложением разумных взаимных уступок примирить римских граждан и италийских союзников, сенаторов и всадников, стало толчком к жестокой и очень кровопролитной гражданской войне в Республике в 90–88 гг. до Р.Х., получившей название Союзнической. В ходе её, кстати, союзники всё же добились римского гражданства. Наконец, активная поддержка народным трибуном Сульпицием Руфом Гая Мария против сенатского ставленника Луция Корнелия Суллы стала не последним фактором многолетней и чрезвычайно жёсткой и кровопролитной войны между сулланцами и марианцами. Тогда же в 81 г. до Р.Х. война эта завершилась полной победой Луция Корнелия Суллы, заодно сокрушившего и новоявленного внешнего врага Рима царя Понта Митридата VI Евпатора. Рим вышел наконец-то из десятилетней полосы братоубийственных войн.

Аристократ Сулла, естественно, возжелал восстановить в Римской державе именно аристократическую республику, где права сената вновь стали бы неоспоримы. Именно для этого он воспользовался обретённой им в боях неограниченной властью. Осуществив соответствующие его цели государственные преобразования,