Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков Страница 19

закричали: «Горим, тушите, там поджигатели, там жгут наш государственный дом», а домоправитель выходит и с этой кафедры заявляет: «Да, там пожар, там поджигают, даже нескольких дворников убили, а остальные сами изменники, но тем не менее я полагаю, что мы не можем тушить пожар, мы не можем рукою властной и сильной хватать поджигателей, чтобы прекратить пожар, а будем создавать новые строительные правила. Мы построим дом на новых началах, тогда не будет пожаров, и, чтобы удовлетворить всех, пригласим поджигателей к разработке нашего проекта». Это, господа, невозможно, при этой постановке дела никакого толка из предположений Правительства не выйдет. Хорошие слова останутся висеть в воздухе, и по-прежнему мятежная Финляндия будет грозить нашей столице, и по-прежнему спокойствие нашего Государя и безопасность Петербурга будут зависеть от доброго желания господ финляндских полицмейстеров вроде изменников Нандельштадта и Эмана. Этого мы, господа, не можем допустить, мы должны всячески просить наше Правительство стать на другой путь, на путь ясный, определенный, чтобы было сказано: Россия есть Империя, которая властвует над всеми своими подданными, и если конституция, данная Финляндии, почему-либо в данное время становится неудобной для русских интересов, то так же, как сделано было с Царством Польским, где конституция, данная Императором Александром I, была отменена Императором Николаем I, должна быть отменена без всяких разговоров с финляндцами и конституция финляндская. Затем пусть будет дана Финляндии такая конституция, которая соответствует русским интересам, ибо русское государство завоевывало Финляндию только для себя, для своих русских потребностей, для своих русских удобств. И Петр Великий, и Елисавета Петровна, и Александр I, завоевывая Финляндию в течение 100 лет, конечно, не советовались с финляндцами, завоевывать им их землю или не завоевывать. Все эти Императоры действовали в силу сознания разумных польз своего государства и рукою властною захватили эти земли у шведского короля. И теперь русские Императоры не могут становиться на другой путь; они не могут стать на такой путь, при котором возможно существование под боком Петербурга такого нелепого, враждебного России государства, и притом в такой опасной близости от резиденции русского Императора. Если вы дорожите благом России, если вы желаете действительно, чтобы государство наше было мощным, великим и могучим, то отбросьте все эти притязания финляндских изменников и сепаратистов и скажите могучее русское слово – Россия для русских. Все остальное да подчинится русским интересам!

Н. Е. Марков

стенографический отчет Государственной Думы. созыв III. сессия II.

Заседание двенадцатое (продолжение обсуждения указа 9 ноября 1906 г.)

7 ноября 1908 г.

Председатель. Заседание возобновляется. Слово принадлежит члену Государственной Думы Маркову 2-му.

Марков 2-й (Курская губерния). Господа, я не буду подражать многим из говоривших ранее и не буду делать в их смысле собственного употребления из вопроса о законопроекте 9 ноября1. Я не коснусь истории ни древней, ни средней, ни новейшей, не буду впутывать в этот вопрос чрезвычайной государственной важности политическое интриги, не дам даже воли своему боевому характеру и не обращу эту кафедру в ристалище партийных ошибок. (Смех слева.) Весьма неважно, каким именно духом обуян этот законопроект, духом ли реформы 61 года2, или духом В. И. Гурко3, важно не это, господа, важно то, хорош или плох законопроект 9 ноября, а никак не эти привходящие обстоятельства. Я умолчу также о правовой стороне вопроса, умолчу, во-первых, потому, что я не специалист права, а главным образом потому, что я, признаться, не уверен, что действительно право выше силы, и это во всяком государстве – не только в России. Мне думается, что это сомнительное положение, я думаю, что сила – сила необходимости – выше писаного права. Итак, я буду говорить по существу, но по существу не только законопроекта 9 ноября, весьма подробно здесь разобранного, но главным образом – по существу великой земельной проблемы, которая здесь волею судеб и благосклонностью нашего уважаемого Председателя допущена к обсуждению. Приступая к теме, я прежде всего хотел бы дать ответ на то, что нам так часто говорили с левой стороны, и что, собственно, является сущей правдой. Вам говорили, что вы там рассказываете о ваших взглядах на земельный вопрос, когда совершенно ясно и очевидно, что громадное большинство русского народа, то есть крестьяне, желают взять эту землю, ни о чем другом они, в сущности, не желают разговаривать, а только и думают о земле, и землю им нужно дать. И вы, господа, остальные русские люди, сколько там ни вертитесь, как говорил член Государственной Думы Шингарев4, а не отвертитесь, землю вам придется отдать крестьянам во всяком случае, ибо они этого страстно желают.

Несколько лет тому назад у меня, господа, умирал близкий родственник; он был очень умный, образованный человек, много ездил, путешествовал; во время болезни ему было запрещено пить квас – доктора запретили; и вот этот умный, развитой, образованный человек в своем болезненном ослеплении, в своем страстном желании утолить жажду, которая мучила его, не только пил этот квас, но и обманывал тех, кто за ним ухаживал; он унижался до обмана и тайком пил смертельный напиток; он страстно желал этого кваса, ибо этого требовал его пылающий от жажды желудок.

Положение крестьян я сравниваю с положением этого близкого мне больного человека; крестьяне больны бедностью, нищетой, они бедствуют и потому не рассуждают, их ум не работает, они только говорят: «Дайте нам земли, нам земля нужна, ничего другого, кроме этого “кваса” не нужно для нашего здоровья». (Смех и рукоплескания слева.)

Я вас спрашиваю, господа: неужели те люди – не больные, разумные, думающие, знающие, что квас больному вреден, даже смертелен, неужели они выразят свою любовь к больному, если вместо того чтобы сказать: «Я знаю, милый, ты хочешь кваса, но кваса я тебе не дам, ибо я люблю тебя», – его все-таки дадут ему.

Вот, господа, так я отношусь к крестьянам. Когда я говорил с этой кафедры, что мы, правые, любим крестьян, то, как это ни кажется вам дико, я говорил сущую правду, ибо я действительно люблю крестьян. Можете этому верить, можете не верить – это дело ваше. Для меня вовсе не силен аргумент, что крестьяне жаждут земли, для меня важно хладнокровно выяснить: действительно ли мы поможем землею и крестьянам, и всему русскому народу, ибо как ни много крестьян, но нельзя же говорить, что весь русский народ состоит из крестьян, – это было бы неверно и прямо нелепо. Поможем ли мы русскому народу или русским крестьянам тем, что наделим их какой бы то ни