Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Федор Леонидович Синицын Страница 19

Система массовой информации включала прессу, книжные издательства, радиовещание и телевидение, а также новостные агентства[428]. Она управлялась партийными органами и государственными ведомствами. В 1963 г. были созданы Комитет по печати при Совете министров СССР[429] и соответствующие структуры в союзных республиках. Комитет определял и контролировал издательскую деятельность и руководил книжной торговлей. Аналогичные функции в сфере вещательных СМИ осуществляли Государственный комитет Совета министров СССР по радиовещанию и телевидению[430] и его региональные подразделения.

Печатные СМИ были официально признаны в СССР «составной частью разветвленного идеологического комплекса». В 1967 г. в стране издавались 148 республиканских, 356 региональных, 252 городских и более 3 тыс. районных газет на 57 языках народов СССР. Средний разовый тираж одной газеты составлял 16,9 тыс. экз. (в 1,7 раза больше, чем в 1960 г.), а общий разовый тираж всех газет — 119,9 млн экз. Годовой тираж составлял 26,6545 млрд экз. В СССР выходили 4726 журналов и изданий журнального типа с годовым тиражом свыше 3,8 млрд экз., в том числе партийные, общественно-политические, литературно-художественные, женские, юношеские, детские и юморо-сатирические журналы[431].

В 1967 г. в Советском Союзе работали 227 издательств, которыми было выпущено 74 081 наименование книг и брошюр общим тиражом 1243,6 млн экз. на 60 языках народов СССР. Одним из крупнейших в стране было Издательство политической литературы, ответственное за выпуск идеологических материалов. Книги, газеты, журналы и другие печатные издания шли в продажу и поступали в многочисленные библиотеки. В начале 1970-х гг. в СССР было 360 тыс. библиотек с книжным фондом 3,3 млрд экз., которыми пользовались более 180 млн читателей[432].

Активно развивалось телевидение — если в 1955 г. в СССР работали 9 телевизионных студий и одна ретрансляционная станция, то в 1965 г. — уже 121 студия и 19 станций, соответственно. Еще с 1920-х гг. во многих жилых домах и квартирах были установлены радиорепродукторы. В марте 1964 г. власти приняли постановление об обязательном оснащении радиоточками всех квартир в новых жилых домах. В 1967 г. среднесуточный объем радиовещания в СССР составлял более 1104 часов и был равен объему информации, содержавшейся в 400 больших четырехполосных газетах[433].

Советское информационное агентство — ТАСС — по состоянию на 1967 г. имело производительность 2,5 млн слов в сутки[434]. В 1961 г. также было создано Агентство печати «Новости», которое отвечало за внешнеполитическую пропаганду.

Устная пропаганда в СССР осуществлялась лекторами и агитаторами, работавшими как на профессиональной основе, так и на «общественных началах». Например, в 1966 г. на Тушинском машиностроительном заводе действовали 150–200 агитаторов из числа работников этого же предприятия. Такая деятельность «на местах» имела высокую важность — в том же году, реагируя на преобразование идеологических структур в рамках ЦК КПСС, сотрудники партийных органов выражали озабоченность тем, не будет ли ликвидирован «институт агитаторов». В рамках устной пропаганды использовались «выездные» формы — так, в апреле 1965 г. союзные республики посетили агитационно-пропагандистские группы ЦК КПСС в составе 105 чел., которые прочитали более 1 тыс. лекций, докладов и бесед, на которых присутствовали более 150 тыс. чел. Устная пропаганда включала в себя показ агитационных кинофильмов, в том числе прямо на предприятиях. Кроме того, функционировали «агитационные поезда»[435].

Однако, несмотря на столь внушительные показатели, ко второй половине 1960-х гг. советская пропаганда перестала соответствовать велениям времени, «отстала от жизни». Основными ее чертами были формализм, «надуманность» и «громоздкость», погоня за количеством мероприятий[436], являвшимся главным критерием отчетности.

Информационно-пропагандистские мероприятия превратились в фикцию, участие в них часто было недобровольным. Некоторые акции — например, выступления перед молодежью косноязычных партийных чиновников и встречи со «старыми большевиками» — и вовсе давали «отрицательный идеологический эффект». Доцент П.Л. Червинский в своем письме М.А. Суслову в апреле 1966 г. писал, что пропаганда велась формально уже начиная со школы: «Пионерская работа в школе построена на празднично-шумливых мероприятиях — вынос знамен, линейка и все. Торжественное обещание[437] — общеполитическое, декларативное»[438].

Уровень содержания и оформления пропаганды был низким. В ней превалировало навязчивое повторение одних и тех же призывов и лозунгов, а также царили штампы, от которых устали даже сами пропагандисты (так, в 1965 г. они предлагали «не называть, как это было ранее, любой Пленум ЦК КПСС историческим, а любое мероприятие партии, большое или малое, — ленинским»). Наглядная агитация приобрела всего лишь «украшательский характер» — многие люди даже не знали содержания лозунгов и плакатов, которые висели прямо над их рабочими местами. В 1965 г. В.И. Степаков сообщал в ЦК КПСС, что «всюду отмечается узость, а порой и убожество технической базы пропаганды и агитации, особенно на селе». В 1967 г. представители московских партийных органов отмечали, что серия плакатов, выпущенных к празднику 8 марта и к выборам в советы, была выполнена «без вкуса, аляповато и… просто безобразно», и они «эти плакаты пугались развешивать»[439].

Очень показательно эти проблемы были описаны в докладной записке, составленной сотрудниками ЦК ВЛКСМ в марте 1967 г.: в Херсоне на четырех небольших улицах были размещены 142 лозунга и фундаментальных щита, на изготовление которых была потрачена большая сумма денег (около 10 тыс. руб.). На 21 лозунге в общих чертах говорилось о КПСС, на 15 — о комсомоле и молодежи, на 12 — о построении коммунизма, на 10 — о коммунистическом труде. На фасаде местного молокозавода было вывешено три почти одинаковых лозунга. На прядильной фабрике в одном и том же пролете цеха находились 12 плакатов с однотипными призывами «повышать производительность труда», на Новокаховском электромашиностроительном заводе в 5 цехах — 494 плаката, лозунга, доски почета, графиков показателей и объявлений.

Далее в записке был сделан вывод, что «в наглядной агитации порой допускается политическая небрежность». В механическом цехе Минского завода «Ударник» на стенде «Наша цель — коммунизм» были помещены исключительно фотографии бракоделов. В Херсоне на ул. Ушакова красочное панно «За власть Советов!» укрепили на трансформаторной будке таким образом, что ниже бросалась в глаза надпись: «Осторожно! Высокое напряжение!», а в морском порту убогий склад с оббитой штукатуркой был украшен лозунгом «Слава КПСС!» (Такие факты могли рассматриваться почти как «идеологическая диверсия». — Ф.С.)

Безграмотность и формализм проявились в содержании плакатов, размещенных на заводах в Новосибирске и Херсоне: «Вноси красоту в жизнь и быт»; «Не бей, не топчи, не режь вещи. Этим ты наносишь ущерб государству»; «Работать строго по ПК — главная задача цехов заготовительного производства» («при этом ни рабочие, ни начальник цеха и парторг не смогли объяснить, что же такое ПК)»[440].

Слабой была и устная пропаганда. С одной стороны, большинство ее мероприятий было относительно кратким по времени — агитационные акции