Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.) - Хезер Колман Страница 19

Приверженность делу распространения веры также стояла за попытками объединить евангелические общины в некоторого рода всероссийскую организацию. На общем петербургском съезде 1907 г. это была центральная тема [Братский листок (февраль 1907): 21]. Однако именно в 1907 г. началось расхождение между Союзом русских баптистов и сторонниками Проханова. К 1909 г. уже два союза пытались выстроить свою сеть общин и миссий: Союз евангельских христиан-баптистов и Всероссийский союз евангельских христиан.

Баптисты всегда признавали значимость формирования ассоциаций, которые бы объединяли всю деноминацию, однако их духовный индивидуализм и принципы организационной работы приводили к тому, что для них было непросто пойти на компромисс [Torbet 1963: 31]. Как пишет Уильям Генри Брэкни: «Баптисты – целая семья деноминаций, обладающая общим наследием. В то же время они сделали все возможное, чтобы обособиться друг от друга, выстроив для себя отдельные идентичности» [Brackney 1988: xix]. Пол Стиве отмечает, что русские баптисты проявляли «подчеркнутое нежелание подчиняться иерархической общероссийской структуре и склонность к внутреннему разделению» [Steeves 1976: 60].

Сам факт, что одной из главных преград для объединения стали споры по поводу самоназвания движения, говорит о том, насколько сильны были партикуляристские настроения среди верующих. В начале XX в. обращенные горячо спорили об уместности самого термина «баптизм». При формировании общин появлялись самые разные самоназвания: «духовные христиане», «истинные христиане», «общество друзей Божьих», «общество обращенных в новое русское братство» или «братья библеисты» [Рождественский 1889: 2]. По мере того как эти группы начинали общение друг с другом и создание общих ассоциаций, возникла необходимость в общем имени. Союз баптистов давно заметил эту проблему; именно поэтому в 1903 г. организацией было принято название «Союз русских евангельских христиан-баптистов». Однако многие верующие остались этим неудовлетворены. На Первом съезде Союза после Революции 1905 г., который прошел в Ростове-на-Дону в мае 1906 г., один из делегатов спросил, все ли участники съезда должны отныне именовать себя «баптистами». Он пояснил, что многие верующие были согласны участвовать в создании Общего союза русских баптистов, но считали сам термин «баптист» «небиблейским и нерусским» [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 32, п. 10, л. З][48]. Это иноязычное слово этимологически не имело связи с русским словом «крещение».

Вопросы иерархии и власти также сыграли свою роль в богословских расхождениях между баптистами и евангельскими христианами: хотя в целом они разделяли общие принципы, баптисты обычно придерживались более строгого взгляда на членство в Церкви и на рукоположение, чем евангельские христиане. Последние обычно уделяли меньше внимания приверженности всем компонентам учения и относились более свободно к формированию Церкви, не считая необходимым рукоположение и выступая за открытое причастие [Blane 1964: 65].

Возможно, важнейшим фактором, который повлиял на организационный раскол между баптистами и евангельскими христианами, стали амбиции Проханова, стремившегося возглавить все движение. С самого начала столетия он все больше стремился обособить его северную ветвь от баптистов, настаивая на самоназвании «евангельские христиане» и считая себя лидером, способным возглавить всех русских протестантов [Prokhanoff 1933; Steeves 1976: 46–47]. В 1906 г. он пытался основать Русский евангельский союз, который бы объединил различные группы по образцу Всемирного евангелического альянса. Хотя это начинание вызвало известный интерес среди пашковцев и различных евангельских групп в столице, баптисты отнеслись к нему неоднозначно. Союз получил визу Министерства внутренних дел в 1908 г. и провел одно собрание в начале 1909 г., но, несмотря на громкие выражения беспокойства со стороны Православной церкви, ничего, в сущности, не сделал [История евангельских христиан-баптистов в СССР 1989:151–152; РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 310; ф. 797, оп. 77 (2 отд., 3 ст.), д. 578, л. 21–32 об.].

Уже существующие разногласия только укрепились в сентябре 1909 г., когда Проханов созвал в Петербурге съезд, заложивший основания Союза евангельских христиан. Сам Союз был официально создан на следующем съезде, прошедшем в новогоднюю пору 1910–1911 годов. Соперничество между двумя течениями внутри общего движения, а также попытки объединить их с этих пор будут важным аспектом жизни Евангелической церкви.

Союзы баптистов и евангельских христиан были в своей основе координационными органами, которые главным образом собирались на съездах, а между ними функционировали через переписку, миссионерскую сеть и журналы. Их финансы в основном шли на спонсирование миссионерской работы. Союз баптистов, к примеру, каждый год обеспечивал от тринадцати до двадцати девяти миссионеров, которые проводили в разъездах от двух до восьми месяцев [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 32, п. 10 (съезд 1906 г.), л. 1 об.; п. 18 (съезд 1911 г.), л. 1–4; Бондарь 1911: 48; Отчет Баптистского 1909: 3]. Эти союзы также представляли русских евангеликов в зарождающемся международном баптистском сообществе. В 1905 г. был основан Всемирный союз баптистов с целью выработки и выражения «всемирного баптистского сознания» [Torbet 1963: 168]. Русские делегации, куда входили и баптисты, и евангельские христиане, участвовали в работе Первого конгресса Союза в Лондоне в 1905 г., в заседании Европейского баптистского конгресса в Берлине в 1908 г. и в Конгрессе Всемирного союза баптистов в Филадельфии, где Проханов был выбран одним из десяти вице-президентов [Townley 1955: 1-29].

Союзы евангеликов в России фактически находились вне закона. В законодательстве не было предусмотрено формирование общинами ассоциаций, но верующих, которые стремились объединиться в целях лучшей организации миссионерства, это не останавливало. Не надо забывать и о том, что миссионерская активность и многие аспекты общинной жизни сами по себе вступали в конфликт с ограничениями прав религиозных диссидентов, заложенных в законе 17 октября 1906 г. Сама идея странствующих проповедников шла вразрез с предусмотренными в законе местными общинами, во главе которых стояли старшины, прикрепленные к ним. Местные церкви стремились зарегистрировать в своей юрисдикции как можно большие территории. Правительство, наоборот, пыталось запретить таким проповедникам, как Балихин, называть себя «пресвитером русских баптистов» вместо того, чтобы определять себя через принадлежность к местной общине, – впрочем, эти попытки были безуспешны [РГИА, ф. 1284, оп. 185, д. 49 (1907), л. 36].

Евангельские христиане и баптисты так выстраивали свою церковную организацию, так вели свои богослужения, так налаживали свою миссионерскую работу и объединения, как если бы они жили в индивидуалистическом и плюралистическом обществе. Подобная деятельность баптистов вызывала интерес у публики, отвечая потребностям, которые более никем не удовлетворялись. Как показано в главе 4, и сочувствующие баптистам, и резко враждебные им наблюдатели были согласны в одном: организация Евангельской церкви строилась на началах современной жизни, а ее рост указывал на появление