Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький Страница 17

Дакийский поход Траяна, что было необычно для Римской империи, стал походом семейным. К Траяну присоединились его жена Помпея Плотина и сестра Марциана. Замечательное доказательство в глазах римлян крепости семьи императора и здоровых семейных отношений. К числу родственников Траяна, участников дакийского похода, относился и наш герой. Адриан, несколько месяцев исполнявший должность куратора сенатских протоколов и остававшийся квестором, теперь был включён в штаб императора-главнокомандующего[116]. На знаменитой колонне Траяна, подробно иллюстрирующей его дакийские войны, Адриан изображён в окружении принцепса наряду с его ближайшими соратниками Луцием Лицинием Сурой, Тиберием Клавдием Ливианом, Манлием Лаберием Максимом, Квинтом Глитием Атилием Агриппой[117]. Значит, он входил в состав так называемых comites Augusti comites Augusti – военных приближённых императора. Собственно, известная Афинская надпись, описывающая жизнь Адриана до обретения им высшей власти, так его и именует в начале Дакийской войны: «comes Augusti»[118].

Исполнение обязанностей квестора при штабе императора во время войны – дело очень нелёгкое. Это ведь финансовое обеспечение успешного ведения всей войны. Такая должность требовала исключительных организаторских способностей, умелой распорядительности. И двадцатидвухлетний Публий Элий Адриан доказал, что всеми этими качествами он в должной мере обладает[119]. Отличный старт большой карьеры!

Во время первого похода на Дакию (101–102 гг.) Адриан наконец-то стал близким для Траяна человеком. Безусловно, это связано и с успешной его работой в сенате, и с дельным исполнением столь непростых в военное время обязанностей квестора при армии. На упомянутом уже рельефе колонны Траяна, посвящённой дакийским войнам, Адриан изображён сразу за спиной императора. Он узнаваем из-за бороды, поскольку и Траян, и другие военачальники согласно римской традиции гладко выбриты, а бородка Адриана – дань обычаям эллинов.

Подробности участия нашего героя в первой дакийской кампании, к сожалению, до нас не дошли. Занятно, что сам Адриан, об этом времени вспоминая, не без юмора, похоже, рассказывал, как именно тогда «он пристрастился к вину, приспосабливаясь к нравам Траяна, и за это был богато вознаграждён Траяном»[120]. Как мы помним, радости пития благородного дара виноградной лозы Адриан познал ещё в юности, за что его тот же Траян корил по наущению Сервиана. Но тогда юный Адриан кутил и влезал в долги, что называется, не по возрасту и не по чину. Ныне – он человек из ближайшего окружения принцепса, да и по возрасту вовсе не «iuvenis». Юношеская закалка, возможно, даже помогла Адриану соответствовать в служении Бахусу самому Траяну, большому любителю винопития.

Вернёмся, однако, к весенним событиям 101–102 гг. Главные силы армии Траяна сосредоточились в Северо-Восточной Мёзии, близ придунайского города Виминаций (совр. Костолац в Сербии)[121]. Именно здесь транспортные речные корабли Паннонского и Мёзийского флотов разгрузили необходимые средства и припасы. В конце весны после окончания весенних разливов на Дунае были сооружены два понтонных моста, по которым римская армия начала переправу на левый, дакийский берег реки. Грузовые суда обоих флотов также участвовали в переправе войск через Дунай. Нельзя не отдать должного военному искусству Траяна. И сосредоточение войск, и их движение к дунайским рубежам Империи, и переправа через великую реку были организованы и проведены безукоризненно. Даки слишком поздно узнали о грозящей их царству опасности. Децебал, весьма опытный и умелый военачальник, не сумел воспрепятствовать римскому вторжению в пределы своих владений. Как сообщает Дион Кассий, «Децебал, узнав о его (Траяна – И.К.) наступлении, испугался, так как хорошо понимал, что прежде он победил не римлян, а Домициана, тогда как теперь ему предстоит воевать и против римлян, и против императора Траяна»[122].

Позволим себе несколько поправить знаменитого историка. Домициана Децебал никогда не побеждал. Побеждал он лишь легата консуляра Оппия Сабина и префекта претория консуляра Корнелия Фуска. Император за их поражения никак ответственности не несёт. Дело в том, что в правление третьего Флавия на Дунае против даков были задействованы пусть и значительные, но не главные силы Империи. Кстати, и их хватило для разгрома даков при Тапе, где римлянами командовал Теттий Юлиан. Теперь же на даков шли десять из двадцати восьми римских легионов – более трети всех вооружённых сил Римской державы, и вёл их сам император, преисполненный самых решительных намерений. Потому страх совсем не трусливого Децебала здесь совершенно объясним.

Неготовность Дакии к отражению римского нашествия позволила легионам углубиться в пределы вражеского царства, не встречая серьёзного сопротивления. Децебал сначала попытался остановить римлян дипломатическими приёмами. Достаточно странными. Так он выслал навстречу римлянам посланников невысокого звания, что скорее могло задеть самолюбие Траяна и ещё более настроить его против даков. Должно быть низкосановные посланники имели больше разведывательную, а не дипломатическую миссию. А римские легионы тем временем, значительно углубившись в земли Дакии, стали там обосновываться и построили быстро и умело – в этом римляне не знали себе равных – большие укреплённые лагеря. На рельефах колонны Траяна можно увидеть легионеров, строящих из торфяных кирпичей стены лагерей-крепостей[123].

Удивительный дипломатический ход предпринял Децебал. Когда римское войско приблизилось к уже знакомой римлянам Тапе, где двенадцать лет назад доблестный Теттий Юлиан одержал свою победу над даками, Траяну принесли большой гриб, на котором латинскими буквами было написано, что буры и другие союзники Децебала советуют Траяну вернуться и заключить мир[124].

Использование огромного сушёного гриба для написания письма – приём, конечно, оригинальный, аналогов в истории не имеющий. Суть, думается, была в другом. Децебал хотел показать Траяну, что Дакия не одинока в своём противостоянии Риму. Среди её союзников и германцы-буры и другие народы. К таковым в первую очередь должно отнести иранцев-сарматов, наверняка среди них могли быть и кельты, обитавшие частью в Карпатских горах, и, разумеется, родственные дакам другие северные фракийцы из Карпато-Днестровских земель, с Дакией на востоке соседствующих.

Траян, понятное дело, «грибной угрозе» не внял, а поскольку под Тапой уже расположились станом главные силы Децебала, то вскоре началось решающее сражение кампании. Каково было соотношение сил – сказать очень сложно. Под началом Траяна были, конечно же, не все из перешедших Дунай ста тысяч воинов, но то, что римское войско по численности состояло из нескольких десятков тысяч человек – сомнению не подлежит. Численность даков определить много сложнее. Её потому определяют с большим разносом: от 40 000 до 14 000[125]. Кроме того, в войске Децебала были