Инквизиция и инквизиторы во Франции - Наталия Ивановна Московских Страница 14

объявляют, что вы арестованы. Все происходит вдруг, несчастье падает на вас как снег на голову. Вы ничего не успеваете осознать, а вас уже выводят из дома. В чем вас обвиняют — вы не знаете. Вы, разумеется, спрашиваете об этом, клянетесь именем Господа и святых, что ничего не совершали, но вас не удостаивают ответом. Тут вы видите, что ведут вас не в городскую тюрьму, а в тюрьму, одно упоминание о которой заставляет вас впадать в панику, — это тюрьма инквизиции. В этот момент вы понимаете, что умудрились совершить что-то страшное. Но что именно — понятия не имеете…

Прежде чем вы узнаете, в чем вас обвиняют, пройдут долгие часы, а может быть, и дни ожидания. Какое-то время вас, скорее всего, подержат в тюремной камере, пребывание в которой уж точно не кажется вам райским в сравнении с вашей привычной жизнью. До этого у вас были какие-то денежные сбережения? Если вы хорошо слушали городские толки, то, вероятно, уже понимаете, что с момента ареста можете о них забыть.

Итак, вы ждете. Возможно, о вас забудут на целую неделю. Вы будете задавать вопросы тюремщику, но это дело гиблое — он ничего не знает, а даже если бы и знал, ничего бы не имел права вам сказать.

Кормят вас плохо, в камере сыро, и главное — вам кажется, что вы останетесь здесь навсегда. В конце концов вас охватывает такой ужас, что вы готовы кричать и биться о решетку, — и вы кричите, и разбиваете руки в кровь, но никто вас не слышит. Потом вы погружаетесь в апатию, потом впадаете в гнев, потом тревога и страх опять овладевают вами — и так много раз. И все это время мысли у вас только об одном: «За что меня арестовали?»

Кстати, кто вы? Простой горожанин из бедных, и за вами не числится прегрешений против католической веры? Тогда, скорее всего, следствие не продлится долго. Из вас вытряхнут все деньги и отпустят на волю, наложив епитимию. Если же вы действительно имеете какое-либо отношение к еретической секте или исповедуете еретическое учение в одиночку (или даже не исповедуете, но вас в этом обвинили), тогда дело обстоит намного хуже — вас будут допрашивать и, возможно, пытать, пока вы не сознаетесь, не сдадите своих сообщников и слезно не попросите о примирении с церковью.

Если же вы человек зажиточный, то будьте готовы к тому, что следствие заметно затянется и из вас будут как можно дольше выкачивать деньги на ваше содержание в тюрьме.

Но вот наконец инквизитор решил поговорить с вами. Где именно будет проходить допрос, зависит исключительно от его решения: он может говорить с вами через решетку камеры, может отвести вас к себе в рабочий кабинет или в допросную комнату, где вашему взгляду будут представлены пыточные орудия, которые могут к вам применить, если вы не согласитесь сотрудничать (или если инквизитор не уловит в ваших словах достаточно искренности — это уж как повезет).

Перед тем, как инквизитор начнет задавать вам вопросы, он заставит вас произнести клятвенное обещание: «Я клянусь и обещаю до тех пор, пока смогу это делать, преследовать, раскрывать, разоблачать, способствовать аресту и доставке инквизиторам еретиков любой осужденной секты, в частности такой-то (здесь следует назвать секту. — Ред.), их «верующих», сочувствующих, пособников и защитников, а также всех тех, о которых я знаю или думаю, что они скрылись и проповедуют ересь, их тайных посланцев, в любое время и всякий раз, когда обнаружу их» (такой текст приводит в своем наставлении Бернар Ги).

Скорее всего, вы начнете клясться в собственной невиновности, заверять, что ваш арест — чудовищная ошибка. Но не вы первый, не вы последний: инквизитор слышит это каждый раз, все так говорят. «Одни это делали потому, что действительно ни в чем не были виновны, другие — потому, что скрывали свои подлинные взгляды. Инквизиторы пытались выколотить признания из тех и других» (И. Р. Григулевич).

Что примечательно, инквизитор совершенно не заинтересован в том, чтобы отправить вас на костер, но вы больше всего опасаетесь именно этого, поэтому каждый вопрос вызывает у вас нервную дрожь, даже если по сути своей он безобиден. Инквизитор примеряется к вам, изучает, как вы отвечаете. Его учили обращать внимание на все, что вы делаете: как двигаетесь, как часто дышите, дрожит ли ваш голос, бегают ли из стороны в сторону ваши глаза, насколько быстро вы даете ответы, есть ли вопросы, которые отчего-то заставляют вас медлить, противоречите ли вы сами себе и т. д.

Инквизитор проверяет все это в той манере, которую сам считает нужным — он может быть с вами мягок и почти ласков, он может говорить бесстрастно с каменным выражением лица, может смотреть на вас свысока, как смотрит вельможа на прислугу. Он может вдруг крикнуть вам: «Вы нагло лжете! Ваше преступление неопровержимо доказано!» и проследить, как вы будете на это реагировать. В любом случае будьте уверены, что этот человек ничего не делает просто так. Он, поверьте, детально изучил вашу биографию. Пока вы томились в ожидании в тюремной камере, он не сидел сложа руки: он заочно знакомился с вами, все расспросил о вас, изучил каждый эпизод, который показался ему подозрительным. Эти самые эпизоды сейчас, во время допроса, будут его подспорьем, с их помощью он заставит вас повиноваться.

Но вот вы ответили на ряд вопросов и надеетесь, что вам, наконец, скажут, в чем вас обвиняют? Но нет! Никаких конкретных обвинений вы не услышите. Инквизитор еще походит вокруг да около, поскольку вы, на его взгляд, еще не дошли до состояния, в котором будете готовы признаться во всех своих преступлениях. Ведь основная задача инквизитора — это разоблачение еретиков, и пока остается вероятность, что вы скрываете хоть какие-то сведения о вероотступниках, он будет держать вас на крючке. С особенным тщанием он будет это делать, если вы имеете вес в обществе. Покаяние такого человека представляет для инквизиции особую ценность.

Допрос длится уже больше часа, а инквизитор так и не задал вам ни одного вопроса о ереси. Он спрашивает только о вашей жизни. О ваших предках. О роде ваших занятий. Как вы проводите день. О ваших знакомых. О тех, с кем вы состоите во враждебных отношениях. О каких-то совершенно сторонних вещах. Постепенно вы теряете бдительность, поток вопросов, из которых невозможно понять, кто на вас донес и по какому поводу, дезориентирует вас, сбивает с толку, вы устаете. А тем временем допрос только