Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький Страница 13

Нерва, как мы знаем, правил совсем недолго, но оставил по себе у римлян самую добрую память. Ведь он «освободил всех, кто обвинялся в оскорблении величества, и возвратил изгнанников: более того, он предал смерти всех рабов и вольноотпущенников, которые строили козни против своих господ, а лицам рабского состояния воспретил подавать какие-либо жалобы на своих хозяев, а всем прочим – выдвигать обвинения как в оскорблении величества, так и в приверженности иудейским обычаям»[92]. О его личной скромности и неустанной заботе о благе римского народа свидетельствовало также то, что: «Он запретил воздвигать золотые и серебряные статуи в свою честь. Тем, кто был неправомерно лишён собственности при Домициане, он вернул всё, что ещё удалось отыскать в императорской казне. В распоряжение беднейших римских граждан он предоставил земельные участки стоимостью в пятнадцать миллионов денариев, поручив нескольким сенаторам их покупку и распределение. Столкнувшись с нехваткой денежных средств, он продал много плащей и другой одежды, серебряных и золотых сосудов и прочей утвари как из собственного имущества, так и из императорского дворца, а также многие имения и дома – едва ли не всё, за исключением необходимого. О ценах на всё это он, однако, ничуть не заботился и тем самым многих облагодетельствовал. Нерва упразднил многие жертвоприношения, скачки и некоторые другие зрелища, пытаясь уменьшить расходы, как только возможно. В сенате он поклялся не казнить никого из сенаторов и сдержал клятву, хотя против него и устраивались заговоры. Более того, он ничего не предпринимал без совета с первыми людьми в государстве»[93].

Это благостное правление длилось совсем не долго. Только год, четыре месяца и девять дней[94]. В возрасте шестидесяти пяти лет тяжело больной Нерва скончался. Траян стал его законным преемником. Так в Римской империи появился четырнадцатый Цезарь, согласно традиции счёта правителей по Светонию, начиная с божественного Юлия. До Траяна императоры добывали высшую власть либо путём гражданской войны – божественный Юлий, Август, Гальба, Вителлий, Веспасиан, либо путём кровавых государственных переворотов – Клавдий, Отон, Нерва, либо благодаря принадлежности к семье ушедшего в царство мёртвых принцепса – Тиберий, Калигула, Нерон, либо чисто династически – Тит, Домициан. Траян единственный, кто получил высшую власть в империи образцово честным, открытым путём. Нерва ведь усыновил его за выдающиеся личные заслуги и безупречную репутацию. Траян не входил ни в какие заговоры, был чужд любым интригам, чурался мятежных настроений.

Адриан, прекрасно осознавая, как смерть Нервы отразится и на его будущем, сделал всё, чтобы первым сообщить Траяну об этом событии. Очевидно, в войсках, где нёс службу наш герой, об известии из Рима узнали раньше, нежели в штабе Траяна. Но узнал-то о переходе власти к объявленному престолонаследнику не один Адриан. Сервиан, как мы помним, крепко не жаловавший Публия, приказал даже сломать его повозку, дабы тот непременно опоздал. Тем временем Сервиан отрядил своего ординарца к Траяну, дабы самому стать первым вестником об уходе Нервы в царство мёртвых и об обретении его наследником высшей власти. Однако, к его совершенному изумлению, Адриан, совершая свой путь пешком, сумел всё-таки посланца Сервиана опередить и первым прибыл в стан Траяна.

Такое усердие не могло не быть вознаграждено. Великодушный по натуре дядюшка вернул своё расположение племяннику. Немалую роль в этом сыграл Лициний Сура, один из самых близких друзей Траяна, чьё мнение для престолонаследника было чрезвычайно важным. Потому доброе отношение Суры, каковое Адриан сумел завоевать, поспособствовало счастливому повороту в его судьбе.

А пока что продолжалась служба Публия трибуном-латиклавием в XXII легионе в Верхней Германии, в Могонциаке (совр. Майнц, столица провинции Рейнланд-Пфальц в Германии). Легион этот имел весьма эффектное и звучное прозвание: XXII Благочестивый и верный легион Фортуны Перворождённой – Legio XXII Primigeneia – Pius – Fidelis.

Долгой истории легион не имел. Основан он был в 39 г. Гаем Цезарем Калигулой и набран, возможно, на Востоке. Отличился этот легион в битве при Бедриаке в 69 г. во время последней гражданской войны, когда полководцы Вителлия одержали верх над императором Отоном. Теперь XXII легион охранял верхнегерманские рубежи Римской империи, а главным трибуном, латиклавием там был наш герой[95].

Важную роль в дальнейших счастливых поворотах жизни Адриана сыграла его близость к семье нового правителя империи. Ещё до восшествия на престол Траян решился на брак. Его супругой стала Помпея Плотина, дочь римского всадника, уроженка города Немауса в южной Нарбоннской Галлии. Незнатная провинциалка – а кем был по происхождению сам Траян? – пользовалась, как и вся её семья, расположением и поддержкой знатного и влиятельного семейства Аврелиев-Фульвиев. Аврелии – древний плебейский род, вошедший в высшую римскую знать – нобилитет. Трое Аврелиев в разные времена были консулами. Из этого рода вышла мать Гая Юлия Цезаря – божественного Юлия-Аврелия. Род Фульвиев также относился к нобилям плебейского происхождения. Его представители удостаивались избрания консулами, цензорами. Плотина получила первоклассное образование и, подобно всем высокообразованным римлянам, увлекалась философией. Особый интерес у неё вызывала философия Эпикура и его последователей. А ведь Эпикур был одним из самых любимых философов и Публия Элия Адриана[96]. Потому легко предположить, что молодой родственник мужа быстро стал ей духовно близок. Плотина была старше Адриана на шесть лет. Невеликая разница, которая никак не могла препятствовать их сближению. Здесь нельзя не коснуться и весьма деликатных обстоятельств.

Да, Траян женился на Помпее Плотине, их брак в глазах окружаюших и всего римского народа выглядел просто образцово. Тем более на фоне семейной жизни предшествующих Цезарей, исключая разве что Веспасиана. Очевидно, Траяну такая репутация была важна. Плотина, думается, прекрасно это понимала и всемерно мужу в данном вопросе помогала. Она стала для Траяна не просто супругой, но и мудрой советчицей, соратницей. Этим она заслужила самые добрые слова римских историков[97]. В то же время известно, что Траян при всей своей мужественности женской любви чурался, предпочитая мальчиков. Так что в интимной жизни, важнейшей составляющей любой семьи, Плотина не могла быть счастлива по определению. И можно ли упрекнуть её в том, что с Адрианом она, в конце концов, сблизилась не только интеллектуально? Странно было бы объяснять её настойчивое покровительство Публию только общими философскими пристрастиями. Конечно, она старалась представить их отношения как