На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич Страница 12

В том же феврале внутрипартийная оппозиция в самой ПСЛ во главе с Чеславом Выцехом, оформившись во фракцию ПСЛ-левица (ПСЛ-Л), начала борьбу за смену лидера партии, которая успешно завершилась осенью того же года. 17 октября 1947 года С. Миколайчик обратился в посольство США с просьбой о предоставлении ему политического убежища и уже через неделю при посредничестве британского посла В. Кавендиш-Бентинка тайно покинул пределы Польши, переплыл в Лондон и вскоре направился в США, где под опекой ЦРУ создал и возглавил Польский национально-демократический комитет, которым руководил до конца своих дней. Одновременно в Варшаве был сформирован новый Исполком ПСЛ во главе Ч. Выцехом и Ю. Нечко, который призвал членов партии «к честному сотрудничеству с правительством и демократическими партиями», к союзу с Москвой, который «обеспечивает наши границы на Западе» и к союзу с ППР и ППС «для совместной работы для укрепления народной демократии»[65].　

Таким образом, как считают ряд авторитетных специалистов, начиная с лета 1945 и до середины 1947 года Польша «прошла этап ожесточенной борьбы за власть и… «расставания» с либерально-демократическим, крестьянским вариантом развития». Поражение ПСЛ на выборах в Сейм отразило укрепление позиций ППР на всех уровнях власти и госаппарата, но при всех глубоких системных переменах в стране развивался реальный политический процесс, не совсем свойственный тоталитарному обществу[66]. Более того, на протяжении 1947–1948 годов шла острая и открытая полемика о путях развития страны между коммунистами и социалистами, между самими коммунистами, прежде всего В. Гомулкой, ратовавшим за особый «польский путь к социализму», и Б. Берутом, который открыто склонялся к советской модели «сталинского социализма». Кроме того, события весны — лета 1947 года на мировой арене, в частности принятие «доктрины Трумэна» и особенно «плана Маршалла», или «нейтрализации коммунистической угрозы в Западной Европе» и изгнание всех коммунистов из правительств Франции и Италии, окончательно разделили мир на два враждебных блока. Причем «доктрина Трумэна», как полагают многие историки, не вызвала «большой тревоги в Москве в отличие от “плана Маршалла”», который, по мнению известного американского дельца и дипломата Бернарда Баруха, имел целью сделать США «жандармом Европы» для спасения «западной цивилизации», а главное, наших денег»[67].　

Именно поэтому уже в октябре 1947 года на Пленуме ЦК ППР В. Гомулка в своем докладе впервые подчеркнул необходимость проведения «общих собраний членов ППР и ППС», которые стали бы «постоянной формой сотрудничества двух рабочих партий на переходный период к объединению». Хотя в руководстве самой ППС единства мнений по вопросу интенсификации сотрудничества с ППР не было. Так, левое крыло во главе с С. Матушевским — твердые сторонники единого фронта, фактические союзники коммунистов, центристы в лице Ю. Циранкевича и Э. Осубки-Моравского, не отвергая саму идею объединения двух партий в будущем, стремились отодвинуть такую перспективу как можно дальше. И, наконец, «правые», в частности Г. Вахович и Б. Дробнер, настаивали на сохранении прежнего status quo, о чем они прямо информировали советского посла в Варшаве В. З. Лебедева[68].　

Тем временем проблема будущего ППС заняла особое место в работе ее XVII Конгресса, который состоялся в конце декабря 1947 года. Призыв генсека ЦК ППР В. Гомулки, который стал гостем данного форума, ускорить создание объединенной партии не был поддержан его делегатами. Более того, главным партийным лозунгом этого Конгресса стали слова генсека ЦИК ППС Ю. Циранкевича: «ППС есть и будет нужна польскому народу», и она «не может быть луной, которая светит отраженным светом»[69]. Но в то же время руководство социалистов уже не могло не учитывать событий, произошедших зимой нового 1948 года в Чехословакии, Румынии, Венгрии и Болгарии, где резко активизировался процесс усиления позиций коммунистов и их слияния с социалистами.　

Поэтому уже в начале марта 1948 года коммунисты с одобрения Москвы оказали беспрецедентный нажим на лидеров ППС. На совещании межпартийной «шестерки» ППС — ППР с наступательной речью выступил В. Гомулка, который обвинил лидеров социалистов в том, что «борьбу с правыми {они} ведут неискренне…, не помогают выдвигаться левым элементам в партии» и «не выполняют соглашения с ППР о едином фронте в области идеологического сближения и подготовки органического объединения партий». Затем В. Гомулка провел тайную встречу с Ю. Циранкевичем, который, пытаясь уберечь партию от немедленной ликвидации, согласился начать подготовку к объединению, о чем лидер ППР сразу проинформировал в своем письме А. А. Жданова, а тот — И. В. Сталина. В результате 16 марта в Варшаву пришел ответ И. В. Сталина, в котором было сказано, что «с Вашей позицией по вопросу объединения ППР и ППС друзья согласны…»[70].　

Уже через неделю Исполком ППС подтвердил заявление Ю. Циранкевича о начале подготовки к слиянию двух партий и Секретариаты их генсеков издали совместный циркуляр о предстоявшем объединении. Затем в начале мая 1948 года была создана Комиссия для выработки программы объединенной партии, в состав которой вошли от ППР В. Гомулка, Я. Берман, В. Беньковский, Ф. Федлер и Р. Верфель, а от ППС — Ю. Циранкевич, О. Ланге, А. Рапацкий, С. Арский и С. Матушевский. Промежуточным итогом работы этой Комиссии стала брошюра «На пути к одной партии рабочего класса», вышедшая в начале августа того же года.

Между тем, помимо объединения двух партий, Москву серьезно напрягала позиция В. Гомулки, которого она поддерживала до тех пор, пока концепт «национального пути к социализму» отвечал интересам советского руководства. Однако уже весной ситуация резко изменилась. Так, 10 марта 1948 года посол В. З. Лебедев писал В. М. Молотову «о некоторых опасных тенденциях в руководстве ППР», где «сложились и действуют две борющиеся друг против друга группировки». Речь шла о группировке В. Гомулки, которая состояла из лиц, «явно зараженных польским шовинизмом», в частности члена Политбюро ЦК, замминистра обороны генерала М. Спыхальского и двух влиятельных членов ЦК З. Клишко и В. Беньковского, и группы Г. Минца, куда «входят, главным образом, евреи, явно «промосковской» ориентации», в том числе два члена Политбюро ЦК ППР Я. Берман и Р. Замбровский и министр образования С. Скжешевский. А 5 апреля того же года секретарь ЦК ВКП(б) М. А. Суслов получил из цековского аппарата справку «Об антимарксистских идеологических установках руководства ППР», где на основе многочисленных документов был собран богатый материал, преподнесенный как идеологический компромат на теорию «польского марксизма» и «приспособления его к национализму»[71].　

В результате Москва решила «откреститься» от В. Гомулки и в середине июня 1948 года отказала ему в прибытии в Москву для встречи с самим И. В. Сталиным, которого он ранее уведомил в письме о том, что в руководстве ППР «вскрылись серьезные разногласия идеологического порядка». Зато 27 июня состоялась беседа Б. Берута, Г. Минца и Р. Замбровского с В. М. Молотовым, который посетил Варшаву по иным делам. Из доступных источников следует, что именно он и посоветовал полякам «отказаться от Гомулки» и уже 6–7 июля прошел очередной Пленум ЦК ППР без участия генсека, который накануне был «отправлен в отпуск». Отныне все заседания Политбюро стал вести Б. Берут, который напрямую стал контактировать с И. В. Сталиным по всем межпартийным делам[72].

В середине августа Б. Берут вылетел в Москву, где имел продолжительную беседу с И. В. Сталиным и В. М. Молотовым, в ходе которой проинформировал их о главных претензиях к В. Гомулке: 1) примиренчество в отношении КПЮ и лично И. Броз Тито; 2) фальшивое понимание традиций рабочего движения по вопросу независимости и 3) «серьезный правонационалистический уклон, который проявился еще весной 1944 г.». В итоге И. В. Сталин дал добро на отставку В. Гомулки и передачу поста генсека ППР Б. Беруту, что и было реализовано на очередном Пленуме ЦК ППР, который прошел 31 августа — 3 сентября 1948 года. На том же Пленуме близкие к бывшему генсеку З. Клишко, И. Лога-Совиньский, А. Ковальский, М. Барыля и Г. Корчиньский были понижены до кандидатов в члены ЦК, а состав Политбюро и Секретариата ЦК пополнился сторонниками нового генсека: Ф. Юзьвяком, В. Двораковским, Э. Охабом и А. Альстером. При этом сам В. Гомулка остался членом Политбюро ЦК, однако в его заседаниях больше не участвовал.