Религия и мифология - Тамара Натановна Эйдельман Страница 11

исследователь резонно написал, что у первобытных людей рациональное начало было развито куда слабее, чем у нас, куда больше были развиты совершенно другие способности. Это, кстати, отсылает к работам Карла Густава Юнга по коллективному бессознательному, где он описывает как раз то, как, по его мнению, устроено наше бессознательное, которое вдруг по-разному активизируется в разных обстоятельствах. Он приводит пример, когда некий христианский святой, узрев Троицу, так переменился, что никто не мог смотреть на его лицо без ужаса. Юнг считает, что таким образом в этом человеке проявилось страшное коллективное бессознательное. Но можно вспомнить и о том, как меняются лица шаманов всякий раз, когда они переживают свой опыт преображения. Тут тоже можно увидеть переход в другое состояние. В Сибири, в Монголии, на Алтае шаманские практики были развиты очень сильно и живы до сегодняшнего дня. С одной стороны, здесь уходящая в невероятную глубину веков традиция. С другой стороны, конечно, в советское время она была намеренно прервана. На Алтае и во многих других местах в 20-е годы прошлого века шаманов сначала даже поддерживали, описывали с симпатией как проявление народного духа, потому что главный вектор антирелигиозной борьбы был направлен против христианской церкви. Но уже к 30-м годам от этой терпимости к шаманизму отказались и, конечно, большую часть шаманов репрессировали, а положение тех, кто выжил и вернулся в 50–60-е годы, было очень сложным. С одной стороны, они оставались шаманами, появлялись и новые шаманы, но в советских реалиях сложно представить себе, как в каком-нибудь многоквартирном доме человек будет одеваться в одежду, изображающую птицу или скелет, и плясать с бубном. Поэтому шаманские практики сохранялись, но в очень редуцированном виде, без бубнов, без костюмов, и традиция очевидным образом угасала. А когда в 90-е годы формальные запреты были сняты, маргинализированная традиция стала возрождаться уже на новых основаниях, сливаясь с эзотерическими течениями, трансформируясь под влиянием новых представлений.

У меня есть ощущение, что еще недавно безумно популярное учение Карлоса Кастанеды уже уходит в прошлое, хотя еще пару десятилетий назад книги его выходили миллионными тиражами, у него были тысячи последователей, безоговорочно веривших, что этот человек общался с шаманом по имени дон Хуан, который открыл ему великую мудрость и научил медитировать. Но все антропологи еще при жизни Кастанеды говорили и писали много раз, что учение его эклектично, что у него громоздится ошибка на ошибке, что он явно не был у индейцев яки, что он использует неверные понятия, не те слова. То есть он написал некое общее эзотерическое рассуждение, сделав вид, что действительно путешествовал где-то по джунглям, общался с доном Хуаном, чему поверили миллионы людей. Это, наверное, тоже в некотором роде развитие шаманизма, но уже нечто совершенно иное, выросшее на другой культурной почве. Хотя, безусловно, в каких-то местах представления о возможности общения с духами остаются удивительно живыми и аутентичными.

Иоанн Креститель. Икона. Македония. XIV–XV вв.

Однажды с группой проекта «Путешествие с Тамарой Эйдельман» мы приехали в Мексику, в Сан-Кристобаль-де-Лас-Касас – современный город с отелями, транспортом, с интернетом и памятниками старины, а потом отправились дальше. В получасе езды от него мы оказались в другом городке, который называется Сан-Хуан-де-Чамула – в честь Иоанна Крестителя, как понятно из названия. Католическая церковь в Латинской Америке очень сильна, а здешние жители с гордостью считают, что в этом месте Иоанн Креститель, каким-то образом добравшись в Мексику, победил некое чудище. Потому-то город и посвящен Сан-Хуану. Несколько десятилетий назад в городе Сан-Кристобаль стали строить завод Coca-Cola, для производства требовалось очень много воды, и местные источники стали слабеть, что не нравилось местным жителям. Тогда менеджеры компании Coca-Cola вступили в контакт с касиками – вождями племени, живущего в этих местах, и стали поставлять им огромные количества напитка, а те со своей стороны начали объяснять людям из своего племени, что Coca-Cola – священный напиток, потому что испивший его обретает способность отгонять злых духов. Люди поверили в это, и удачный маркетинговый ход позволил не просто наладить и сохранить производство Coca-Cola: с тех пор индейцы используют напиток в своих обрядах (как они считают, христианских).

Нам посчастливилось познакомиться с этими обрядами. В день нашего приезда в крошечном и грязном Сан-Хуане был праздник, поэтому все были пьяны, на пыльной площади играл оркестр, напоминая какую-то картинку то ли из фильмов Родригеса, то ли из романа Джека Лондона. Дело происходило на том самом месте, где Иоанн Креститель якобы победил чудовище. Зайдя в церковь, мы попали в совершенно иной мир, в невероятно красивое полутемное пространство, заполненное белыми цветами, с огромным количеством свечей, с изображениями христианских святых. У этих святых, что характерно, на груди висят вогнутые зеркала, примерно такие, какие сегодня археологи находят в древних захоронениях народа ольмеков. И самое интересное, что множество людей молились в этой прекрасной, как бы христианской церкви, как водится в католической церкви, здесь много маленьких приделов и алтарей, где можно молиться разным святым. И вот в церковь входит индейская семья, ведя с собой не то чтобы шамана – тут нет слова «шаман», это знахарь, лекарь, какой-то человек, знающий, как следует обходиться с духами. Маленькая компания зажигает свечки, вокруг расставляются священные бутылки Coca-Cola. С собой они принесли живую курицу, причем это не может быть курица из питомника, – она должна быть выращена дома, воспитана на свободе, она бегала по улице. Знахарь ничего не читает. Он обращается к духам, затем этой курицей трет больное место. Потом он сворачивает курице шею – очень важно, чтобы во время церемонии не пролилась кровь, это тоже очень древнее представление о волшебной силе крови, – а затем курицу хоронят в специально отведенном для этого месте. Ватикан не признает эту общину частью католической церкви, и, в общем, наверное, это можно понять. Но вместе с тем невероятная красота и какая-то потрясающая древность того обряда, который вершился здесь, на наших глазах, производили очень сильное впечатление – может быть, сильнейшее в моей жизни. Несмотря на Coca-Cola, несмотря на нелепый духовой оркестр снаружи, было ощущение, что у этих людей сохранились древние представления об общении с духами. Так что, конечно, первобытные представления о возможностях контакта с потусторонним, о его непосредственном влиянии на нашу жизнь в какой-то мере еще продолжают существовать в нашем сегодняшнем мире. Сколько они продержатся, будут ли они сохраняться вечно, претерпевая какие-то изменения, или уйдут под воздействием цивилизации, – нам только предстоит увидеть.