Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников Страница 28

какие же он ввел благие законы. Вижу лишь, что после его смерти королевство погрузилось в великие смуты и напасти, из которых оно до сих пор еще не вырвалось. И не вырвется, пока не будет упрочено благими законами»[153]; «Где законы хорошие – там и подданные довольны, и чужеземцы хотят туда прийти. А где законы жестокие – там свои собственные подданные жаждут перемены правления и часто изменяют, если могут, а чужеземцы боятся приходить. О государь, управляй людьми так, чтоб они не хотели перемен»[154].

Порицал тиранство: «Некоторые люди думают, что тиранство в том состоит, чтобы мучить невинных людей лютыми муками, а не в дурных, отяготительных для народа уставах, но дурные законы на самом деле еще хуже лютых мук. Если какой-нибудь государь установит дурные тяжелые для народа законы, наложит неправедные дани, поборы, монополии, кабаки, тот и сам будет тираном и преемников своих сделает тиранами. Если кто из преемников его будет щедр, милосерд, любитель правды, но не отменит прежних отяготительных законов, тот все-таки тиран. Мы видим этому пример и на Руси. Царь Иван Васильевич был нещадный „людодерец и безбожный мясник, кровопийца и мучитель“»[155]; «Крутое правление – причина того, что Русь редко населена и малолюдна. Могло бы на Руси жить вдвое больше людей, если бы правление было помягче»[156].

Он подробно поясняет, чем плохи действующие законы: «В прелютых, тиранских законах царя Ивана все приказные, начальствующие и должностные лица должны присягать государю, всеми способами приносить государевой казне прибыль и не опускать никакого способа к умножению ее. Вот беззаконный закон! Вот проклятая присяга! Из этого необходимо вытекает, что приказные от царского имени, как для царя, так и для самих себя, всяким возможным способом томят, мучат, обдирают несчастных подданных. А вот другой тиранский закон: высокие советники, связанные вышесказанной клятвой, приказным людям в уездах не дают никакого жалованья или дают малое, а между тем велят носить им цветное и дорогое платье и крепко запрещают им брать посулы. Какой же промысел остается бедным людям на прожитье? Одно воровство. <..> Бедный подьячий сидит в приказе по целым дням, а иногда и ночам, а ему дают алтын в день или двенадцать рублей в год, а в праздники велят ему показываться в цветном платье, которое одно стоит более двенадцати рублей. Чем же ему кормить и себя, и жену, и челядь? Чем же они живут? Легко понять: продажей правды»[157].

Именно «благие законы» – те, которые на вопрос «страна для власти или власть для страны» утвердительно отвечают на второй вариант, – он считал основным направлением прорыва из средневековой отсталости.

«Честь, слава, долг и обязанность короля – сделать свой народ счастливым. Ведь не королевства для королей, а короли для королевства созданы»[158]. А это уже прямая инвектива в адрес устройства вотчинного государства и провозглашение лозунга самодержавия.

Царь должен укротить своих алчных чиновников: «Пусть царь даст людям всех сословий пристойную, умеренную, сообразную со всякою правдою свободу, чтобы на царских чиновников всегда была надета узда, чтоб они не могли исполнять своих худых намерений и раздражать людей до отчаяния. Свобода есть единственный щит, которым подданные могут прикрывать себя против злобы чиновников, единственный способ, посредством которого может в государстве держаться правда»; «Важно, чтобы имущество подданных охранялось судом, а сами они чувствовали себя в безопасности»[159].

Крижанич высказывает крамольную мысль о необходимости обратной связи правителя и народа, контроля общества над царской властью. «Все деяния каждого короля, то есть законослужения, пожалования и изъятия вотчин или поместий, после его смерти должны быть рассмотрены и оценены народным сеймом, и сейм должен просить нового короля исправить те законы, которые оказались бы противоречащими народному благу. И это надо сделать прежде, чем король принесет присягу. А после королевской присяги должен будет присягнуть народ»[160].

К законотворцам Юрий Крижанич предъявляет немало требований: необходимо знать законы своей страны, ее обычаи, законы тех государств, которые существуют или существовали продолжительный срок, уметь учиться на их ошибках или перенимать опыт. Кроме того, необходимо строго соблюдать свои законы и те, которые приняты ранее.

Следующее направление – забота о «черных людях», создающих богатство страны, повышение их профессионального и культурного уровня. «Ибо самыми многолюдными и богатыми бывают те державы, где лучше всего развиваются эти промыслы черных людей. Ведь там, где черные люди многочисленны и богаты, там и король, и властели да бояре богаты и сильны»[161].

Крижанич старался внушить русским людям осознание своих недостатков, указывал, как западные европейцы далеко опередили их, требовал, чтобы русские люди учились у них не только наукам, но и нравственности, переводили их книги. Он предлагал приглашать лучших мастеров из Европы, гарантируя им парадоксальное для Запада, но очень существенное для Московии право свободного возвращения на родину. Но приглашать их с условием, чтобы каждый оставил после себя несколько обученных русских мастеров. Крижанич рекомендовал придать Европе своего рода педагогический статус, стать ее учениками.

Но сначала надо покончить с укоренившимися в стране предрассудками против науки. Между всеми мирскими науками самой важной Крижанич считает политику, науку общественного и государственного строения.

Юрий предлагает из дворянства – князей, бояр и «племян» (так он называет детей боярских) – образовать служилый класс и создать для него специальные условия. Только дети высших классов, и то не все, а самые богатые, могут учиться греческому и латинскому языкам, истории, философии и политике, то есть овладевать теорией и навыками управления. «Философия если станет общим достоянием народа, то повлечет за собой многие вопросы и волнения, будет отвращать людей от труда к праздности, что мы и видим у немцев. Не должно все кушанья подправлять медом, потому что мед производит тошноту; точно также и философию не следует передавать всему народу, а только сословию благородному и некоторым из черни, для того призванным, насколько это нужно для службы государю, иначе достойнейший предмет пошлеет, и жемчуг мечется перед свиньями»[162].

Можно подумать, он на века вперед видел расплодившихся умствующих обывателей, размышляющих о революции и подталкивающих экзальтированных юнцов к террору против населения, или тьму так называемых политологов и политконсультантов, морочащих начальству голову за немалые деньги.

Крижанич заклинал как можно тщательнее относиться к допуску в России иностранцев на руководящие посты, в производство и торговлю, не допускать, как стали говорить позднее, низкопоклонства перед Западом. По правде сказать, он был редким ксенофобом. Особенно ненавидел «немцев» (так он называл