Политические сочинения. Том I. Личность и государство - Герберт Спенсер Страница 99

Итак, мы указали на пункты сходства и пункты различия между общественным и индивидуальным организмом. Не приводит ли нас это обозрение к заключению, что пункты различия служат только тому, чтобы выставить в более ярком свете пункты сходства? Сличение организмов вообще – в том смысле, в каком обыкновенно понимается это слово, – с организмом социальным определеннее уясняет контрасты между теми и другими, но показывает в то же время, что самые контрасты эти не так резки, как можно было бы ожидать. Неопределенность форм, разрозненность и подвижность частей и повсеместная чувствительность не составляют исключительных особенностей социального организма, которые можно бы привести как существенные: низшие разряды животных представляют близко подходящие к ним явления. Следовательно, мы находим немногое, что можно было бы противопоставить наиболее важным сходствам. Медленное увеличение объема; прогрессивное осложнение устройства, идущее рядом с усилением взаимной связи частей; возможность отнятия и замены живых единиц, не нарушая целого; соразмерность той степени, в которой проявляются эти особенности, с жизненной деятельностью – все эти черты одинаково присущи и обществам, и органическим телам. А эти черты, в которых общества сходятся с органическими телами и расходятся со всеми прочими вещами, – черты, специально характеризующие органические тела, вполне подчиняют себе меньшие различия: различия эти немногим больше тех, которые отделяют одну половину органического царства от другой.

Начала организации – одни и те же; различия же представляют только различия в применении этих начал.

Этим оканчиваем мы общий обзор фактов, оправдывающих уподобление общества живому телу. Разберем их в подробности. Мы убедимся, что параллель выступает тем заметнее, чем ближе мы ее будем рассматривать.

Самые низшие животные и растительные формы – Protozoa и Protophyta[127] – по преимуществу обитают в воде. Это мельчайшие тела, которые большей частью становятся видимы только при помощи микроскопа. Все они крайне просты в строении, а некоторые даже, как, например, корненожки, почти совершенно не имеют строения. Размножаясь, по обыкновению этих видов, самопроизвольным дроблением тела, они дают половинки, которые могут или стать совершенно отдельными и направиться в разные стороны, или остаться в связи. Повторением этого процесса самоделения образуются агрегации различного рода и размеров. Между Protophyta есть некоторые разряды, например Diatomaceae и «Yeast-plant», в которых индивиды либо существуют отдельно, либо связаны группами из двух, трех, четырех и более членов; есть и другие разряды, в которых значительное число отдельных клеточек соединяется в одну нить (Conferva, Monilia), и другие, в которых они образуют сетчатую ткань (Hydrodyction), или пластинки (Ulva), или, наконец, сплошные массы (Laminaria, Agaricus); все эти растительные виды, не будучи разделены на различные части, как то: корень, ствол или листья, – называются Thallogens. Между простейшими мы находим соответственные явления. Несметное множество существ, похожих на Amoeba, сплоченных вместе тканью роговидных волокон, составляют губку. Foraminifera представляют нам меньшие группы таких существ, принявшие более определенные формы. Эти почти лишенные всякого устройства простейшие не только соединяются в правильные или неправильные агрегации различных размеров, но между некоторыми из наиболее организованных, например Vorticellae, образуются, кроме того, кучки индивидов, происходящих от одного и того же корня. Однако эти маленькие общества монад или клеточек можно назвать обществами только в самом низшем смысле этого слова; между ними нет подчиненности частей, нет организации. Каждая из составных единиц живет сама для себя и сама по себе, не давая другим и не получая от других никакой помощи. Между ними нет взаимной зависимости, кроме той, которая является вследствие простого механического сочетания.

Не сказывается ли в подобном устройстве сходство с первыми фазисами человеческих обществ? Между низшими расами, например бушменами, мы находим только зарождающееся соединение частей: иногда образуются отдельные семьи, иногда два-три семейства кочуют вместе. Число соединяющихся единиц мало и изменчиво, соединение их непрочно. Разделения труда не существует, кроме как между различными полами, и единственное проявление взаимного содействия заключается в совокупности нападений или обороны. Нам представляется тут только недифференцированная группа неделимых, образующих зародыш общества, точно так же, как в вышеописанной группе однородных клеточек представлялся только зачаточный фазис животной и растительной организации.

Теперь сравнение можно провести ступенью выше. В растительном царстве мы переходим от Thallogens, простой массы подобных клеточек, к Acrogens в которых клеточки сохраняют подобие не во всей массе: в одном месте они представляют соединение, служащее листом, в другом же – соединение, служащее корнем, образуя таким образом целое, в котором есть некоторого рода подразделения в отправлениях единиц, следовательно, и некоторая взаимная зависимость. В животном царстве мы находим соответственный прогресс. Из простых неорганизованных групп клеточек, или клеточнообразных тел, мы поднимаемся к группам клеточек, расположенных частями, имеющими различные должности. Обыкновенный полип, от которого можно отнять отдельные клеточки, представляющие после своего отделения наружность и движения, напоминающие уединенных Amoeba, может служить примером этого фазиса. Составные единицы, хотя все еще обнаруживают большую общность характера, принимают на себя отправления, уже несколько различествующие между собой в коже, во внутренней оболочке и в щупальцах. Тут есть уже некоторая степень «физиологического разделения труда».

Обращаясь к обществам, мы находим соответственные фазисы в большей части первобытных племен. Когда от маленьких изменчивых групп, какие образуются бушменами, мы приходим к большим и более постоянным группам, образуемым дикарями, стоящими на менее низкой ступени развития, мы начинаем нападать на следы социального строя. Хотя промышленная организация проявляется еще только в различии занятий обоих полов, однако представляются уже следы правительственной организации. Все мужчины – воины и охотники, но только часть их допускается в совет старшин, и в самом этом совете кто-нибудь из старшин обыкновенно пользуется верховной властью. Таким образом устанавливается некоторое различие сословий и властей, и с помощью этой слабой специализации функций устраивается некоторое взаимное содействование в возрастающей массе неделимых – всякий раз, как обществу приходится действовать в своем корпоративном качестве. Кроме этой аналогии в незначительности пределов организации, есть еще аналогия в определенности самой организации. В гидре различные части вещества, из которого состоит животное, имеют много общих отправлений. Все они одарены способностью сокращаться; вся внешняя поверхность, за исключением щупалец, может порождать маленькие гидры, и, если вывернуть ее наизнанку, желудок будет исправлять функцию кожи, а кожа – функцию желудка. Те дифференцирования, какие существуют в первобытных обществах, столь же несовершенны. Невзирая на отличие сана, каждый член содержит себя собственными усилиями. Не только старшины племени, наравне с остальными членами, сами строят свои хижины, делают свое оружие, убивают животных, служащих им пищей, но и сам предводитель делает