Ремонт Земли. Трансатлантическая история экологической реставрации - Маркус Холл Страница 9

В своем официальном отчете Марш предположил, что резкие антропогенные изменения на суше, такие как обширная расчистка или вспашка сельскохозяйственных угодий, могли нанести вред не только сухопутным формам жизни, но и подводным обитателям. Сбрасываемые в воду вредные отходы жизнедеятельности близлежащих деревень, неестественный водоток в подвергшихся вырубке лесах, отвод воды из рек в каналы – все это Марш отнес к факторам, негативно влияющим на водные экосистемы. Будучи проницательным наблюдателем естественной истории, Марш подчеркивал зависимость между растениями и животными, осадками и почвой. Определив таким способом причины деградации, Марш выразил надежду на реставрацию водной среды:

В случае с наземными животными нам приходится принимать природу в том искалеченном состоянии, в которое привел ее человеческий прогресс. Но мы все еще можем что-то сделать, чтобы восстановить хотя бы долю того изобилия, которое в более примитивном состоянии обеспечивало водное царство [Marsh 1857].

Илл. 1. Улучшение Земли. Джордж Перкинс Марш (Agriculture, Labourage, Encyclopédie ou dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers, Paris, 1751–1772)

Точный анализ причин «рыбного кризиса» в Новой Англии открыл возможности для успешной реставрации. Тут Марш учел европейский опыт. В Старом Свете разведение рыбы уходит корнями во времена Древнего Рима, а трудолюбивые средневековые монахи сделали из него целую науку. Американцам, заинтересованным в разведении лосося или форели, считал Марш, необходимо было присмотреться к европейским странам, где с бо́льшим успехом разводили рыбу. Их практики, соответствующим образом адаптированные к американским климатическим и природным условиям, могли бы иметь успех и в Соединенных Штатах Америки. Он надеялся, что в ближайшем времени в Америке будут приняты законы «о восстановлении первозданного изобилия общественных водоемов». Однако, рассуждая о возвращении водоемам былого изобилия, в конце своего рапорта Марш подчеркивает и техническую сложность широкомасштабной реставрации популяций рыбы. По его словам, такая реставрация была неосуществима на тот момент, хотя и возможна в теории [Ibid.].

Как лингвист и филолог, знавший более 10 языков, Марш любил размышлять о значении слов. Возможно, наиболее неоднозначным он считал improvement («улучшение»), которое часто подчеркивал или заключал в кавычки. Тем самым он хотел донести до читателя мысль, что вмешательство человека в естественные процессы (даже с лучшими намерениями) часто приносит больше вреда, чем пользы. Хотя в целом Марш был согласен с гуманистами эпохи Возрождения в том, что человек должен в полной мере пользоваться дарами природы, он подчеркивал, что попытки улучшить окружающий мир могут ему навредить. Так, во времена Марша существовали improvement societies (общества по благоустройству), состоявшие из садоводов и фермеров, которые искали способы увеличить свои урожаи. Кроме того, в европейских странах и их колониях были распространены так называемые общества акклиматизации, которые импортировали ценные экзотические виды и пытались адаптировать их к местным условиям. Марш скептически относился к деятельности подобных «благоустроителей» и «акклиматизаторов» и считал, что она приводит к уменьшению урожаев и деградации земли. В крахе рыбных промыслов Новой Англии Марш также видел провальный результат человеческой деятельности по улучшению окружающей среды. Вырубка лесов, запруживание ручьев и широкомасштабная обработка почвы хотя и обеспечивали некоторую выгоду, в значительной степени поспособствовали вымиранию рыбы: «Достаточно сказать, что человеческие улучшения привели к почти полному изменению тех условий, в которых привыкли жить рыбы». Даже инициативы, казавшиеся на первый взгляд однозначно полезными, в результате могли навредить. Например, создание искусственных резервуаров для разведения рыбы иногда приводило к затоплению плодородных земель. Такие необдуманные «улучшения» влекут за собой не восстановление, а, скорее, накладывание одной деградации на другую. В разговоре с одним из своих коллег Марш говорил, что написал книгу «Человек и природа» в первую очередь для того, чтобы продемонстрировать «вред, который приносят так называемые улучшения и чрезмерная культивация» [Ibid.].

Мы видим, что Марш разделял улучшения на мнимые и настоящие. Хотя ученый всю жизнь считал, что человеческий прогресс невозможен без вмешательства в природу, он также скептически относился к далекоидущим и непредвиденным результатам этого вмешательства. Так, Марш положительно отзывался о строительстве туннелей через Альпы и ввозе полезных экзотических растений для внедрения в сельское хозяйство. Однако он демонстрировал и то, как подобные проекты могут навредить экосистемам, внедряя инвазивные виды или приводя к иссушению ручьев вследствие отвода почвенных вод. Его целью было заставить своих читателей и слушателей научиться проводить черту между настоящими и так называемыми улучшениями. В первых таилась надежда на восстановление окружающей среды.

Послание Марша об улучшении в конечном счете являлось призывом бережно относиться к миру природы. Когда Марш писал о том, что «улучшение» почвы человеком приводит к ее повреждению, он на самом деле предлагал сформировать более глубокое понимание последствий человеческого воздействия на землю. Когда он оспаривал отчет о землепользовании в Америке, в котором залежные поля и вырубленные леса были названы улучшенными землями, то призывал к лучшему пониманию позитивного и негативного воздействия человечества на природные системы [Marsh 1864].

Представив убедительные доказательства способности человека как совершенствовать, так и разрушать, Марш тем самым только укрепил древнебиблейские и ренессансные убеждения в том, что человек по своей сути отделен от природы. Р. Уильямс писал: «Прежде чем задасться любым вопросом о методах и об этике вмешательства в природу и управления ею, необходимо сперва отделить ее от человека». Таким образом, природопользователи, на которых оказал влияние Марш, стали еще сильнее отдалять себя от природы, когда оценивали свое воздействие на нее или искали соответствующие меры по ее восстановлению.

Само название книги Марша изначально стало объектом спора с издателем. Марш настаивал на названии «Человек – возмутитель гармонии природы», в то время как издатель предлагал более лаконичное и нейтральное «Человек и Земля», на что Марш ответил так: «Мне бесконечно чуждо убеждение, что человек есть часть природы и его действия управляются ею. Задача моей книги – утвердить прямо противоположное мнение и проиллюстрировать доктрину о том, что человек… есть свободный моральный субъект, действующий независимо от природы». Марш и его последователи стремились отдалиться от мира природы и возвыситься над ним [Williams 1980; Lowenthal 1864].

Медлительность естественного восстановления

Марш возлагал большие надежды на реставрацию природы человеком, поскольку считал, что сама она обладает крайне ограниченными способностями к самовосстановлению. Он писал, что естественные восстановительные процессы «могут в обычных условиях занимать не годы и десятилетия, а века. Человек не может просто покинуть Новый Свет, бежать на какой-то другой (еще не обнаруженный) материк и там дожидаться, пока естественным путем снова расцветет брошенный Эдем». С точки зрения Марша, человеческие силы отличались от сил природы и качеством, и степенью воздействия. И дровосек, и бобр валят деревья, но только человек создает необратимые изменения в экосистеме, в то время как бобр всегда дает лесу восстановиться. Естественные восстановительные процессы бессильны перед интенсивной деятельностью человека. Марш рассматривал реставрацию как акт компенсации за неспособность природы возместить ущерб, причиненный человеком.

Он считал, что природа не способна легко справиться с вредом, который причиняет человек, однако обычно может залечить повреждения, нанесенные самой себе. В качестве примера Марш указывал на то, как быстро возрождаются леса после природных пожаров. Столь велики восстановительные силы природы, отмечал он, что всего через 25 лет после катастрофического лесного пожара 1825 года в Мирамиши (Канада) на месте пожарищ вновь возвышались величественные деревья. При этом он приводит бесчисленные примеры антропогенных изменений лесов, в результате которых они утратили